Скарабей Пофнутич (20.11.2023 в 23:08)
Каждый раз, когда заходит речь об эмиграции, почему-то вспоминают писателей, артистов, певцов и прочую творческую интеллигенцию. Но дамы и господа, они составляли ничтожную долю процента от всех, покинувших страну-мачеху. Поэтому их судьбы, карьеры, образы, ну, никак нельзя выставлять в качестве какого-то эталона или стереотипа людей, покинувших насиженные места.
Более того, многие (не все, конечно) очень легкомысленно восприняли своё перемещение в другую страну, полагая, будто туда можно переехать со своим рабочим столом, ставками, сценическим образом, книгами… Все оказалось иначе. Потому-то, после полученных в эмиграции разочарований, вся вакханалия 90-х в РФ и показалась им наступившей Свободой.
Но Свобода не разрушает институты общества. Она дает им новый импульс, импульс развития. Увы, в странах бывшего СССР, особенно в России, перемены больше напоминали израильский бульдозер в секторе Газа сегодня (включите телевизор, если еще не видели).
Все перепахивалось, перемалывалось. И если в секторе Газа ныне разрушается инфраструктура террора, то в России 90-х в поисках денег корчевали, рвали, выдавливали и выцеживали организации, оставшиеся в наследство от Советского Союза: театры, издательства, научные институты. Как в известном анекдоте про дохлую кошку, брошенную в чан с самогоном ( «Ну, кисонька, ну еще капельку!»).
Именно этот разгул самоуничтожения, закрепленный сегодня рамками закона, и был принят за Свободу. И его почувствовали очень многие, но менее других та самая творческая интеллигенция, которая тешила себя былой и быстротечной «славой».
А эмиграция? Что эмиграция? Это жизнь, начатая сначала и только в очень редких случаях законсервированная в виде экспонатов Кусткамеры.
Каждый раз, когда заходит речь об эмиграции, почему-то вспоминают писателей, артистов, певцов и прочую творческую интеллигенцию. Но дамы и господа, они составляли ничтожную долю процента от всех, покинувших страну-мачеху. Поэтому их судьбы, карьеры, образы, ну, никак нельзя выставлять в качестве какого-то эталона или стереотипа людей, покинувших насиженные места.
Более того, многие (не все, конечно) очень легкомысленно восприняли своё перемещение в другую страну, полагая, будто туда можно переехать со своим рабочим столом, ставками, сценическим образом, книгами… Все оказалось иначе. Потому-то, после полученных в эмиграции разочарований, вся вакханалия 90-х в РФ и показалась им наступившей Свободой.
Но Свобода не разрушает институты общества. Она дает им новый импульс, импульс развития. Увы, в странах бывшего СССР, особенно в России, перемены больше напоминали израильский бульдозер в секторе Газа сегодня (включите телевизор, если еще не видели).
Все перепахивалось, перемалывалось. И если в секторе Газа ныне разрушается инфраструктура террора, то в России 90-х в поисках денег корчевали, рвали, выдавливали и выцеживали организации, оставшиеся в наследство от Советского Союза: театры, издательства, научные институты. Как в известном анекдоте про дохлую кошку, брошенную в чан с самогоном ( «Ну, кисонька, ну еще капельку!»).
Именно этот разгул самоуничтожения, закрепленный сегодня рамками закона, и был принят за Свободу. И его почувствовали очень многие, но менее других та самая творческая интеллигенция, которая тешила себя былой и быстротечной «славой».
А эмиграция? Что эмиграция? Это жизнь, начатая сначала и только в очень редких случаях законсервированная в виде экспонатов Кусткамеры.