Как-то к отцу Евлампию подошёл на исповедь цыганский паренёк. И выяснилось, что он некрещёный.
– Я буду креститься. Но и поисповедоваться тоже хочу. Хочу, чтобы всё было серьёзно.
– Похвально! А как зовут тебя?
– Артур.
Тогда Артуру было пятнадцать.
Батюшка сходил за календарём, заглянул в святцы, спросил:
– Какое имя хочешь иметь в крещении? Святых с именем Артур не нахожу в календаре. Когда ты родился?
– В мае.
– Хочешь быть Александром? В честь преподобного Александра Ошевенского?
– Хочу, – заулыбался Артур.
И покрестили Артура в компании с пожилой цыганочкой, после чего Саша стал постоянным прихожанином нашего храма.
Семья его была тогда – почти все некрещёные. И к новому увлечению своего отпрыска они отнеслись настороженно. Поначалу смеялись:
– Монах, монах!
Потом и вовсе запретили в церковь ходить. И Саша прибегал тайком, во время нечастых прогулок, а то и без спроса убегал, особенно когда – на службу.
Он и впрямь мечтал стать монахом. Поэтому не обижался, когда его дразнили. Однажды ему даже приснился его преподобный в монашеских облачениях, как на иконе, и благословил.
И парень упросил диакона свозить его в монастырь – посмотреть на монахов. В монастыре попал на исповедь к старцу. А тот возьми да и благослови его – монахом быть.
Саша любил слушать рассказы священников о духовном. Каждый год на Крещение ходил с отцом Евлампием на освящение источников. В храме во время работ по подготовке к праздникам, а также и в сами праздники, был в центре событий: весёлый, проворный, послушный, внимательный. Во время богослужений – сосредоточенный и смиренный.
В характере этого симпатичного парня с весёлостью сочеталась серьёзность, добродушием и открытостью он мог порадовать всякого. И на приходе его сразу все полюбили.
Каждое утро, в течение почти всей его четырёхлетней церковной жизни, сторожу, открывавшему храм, сопутствовали доброе тихое пение на восточный манер, постоянная, не сходящая с лица улыбка и ясный, умный, лучистый взгляд красивых цыганских глаз.
Каждую весну в дни, когда расцветал жасмин, и в пору, когда цвела сирень, храм наполнялся цветами и благоуханием свежих букетов. И все приходящие знали – Саша постарался.
Он был малограмотен, но очень хотел научиться читать, чтобы знать молитвы и обучить им своих родных. Продолжать учёбу в школе ему не позволяли то ли недостаточные способности, то ли скорей чрезмерные обязанности по дому. Большая семья, малые дети, хозяйство: бычки, поросята, огород. Заботы об этом частенько возлагались на плечи старших детей. Но младшие девочки учились. Сейчас они уже взрослые, прихожане нашего храма.
Отец Евлампий иногда занимался с Сашей, помогая с чтением и письмом, а в благодарность тот учил батюшку цыганским фразам:
– «Виджя! Виджя да тыр!» Скажите пристающей на улице цыганке, и она отстанет.
Кстати, батюшка однажды попробовал... Номер был запоминающимся! Больше, наверное, не станет пробовать.
Отец Евлампий пел Саше под гитару полюбившиеся старинные цыганские романсы, и Саша переводил непонятные слова.
– «Ой, да вы подэнте мангэ...»
– «Мангэ», значит – «мне».
Священник дарил пареньку молитвословы с крупным шрифтом, чтоб можно было упражняться дома, но все они бесследно исчезали.
– Мне не всегда разрешают молиться, – сетовал мальчуган.
Тогда батюшка раздобыл где-то Сборник цыганских сказок, но и тот разделил участь молитвословов. Только иконки сохранились. Позже их вернули отцу Евлампию в засаленном пакетике.
Часто приходил он в оборванной обуви и старой поношенной одежде. И сколько ни пытались ему что-то жертвовать, вскоре повторялось всё то же.
Как-то батюшка, заметив его с видеокассетой в руках, поинтересовался:
– А ну-ка покажи, что ты там смотришь!.. О – «Артист»!.. Индийские фильмы любишь?
– Да я... Отнести попросили.
Индийский фильм «Артист» был любимым фильмом из детства отца Евлампия. Помимо романтической любовной истории героев нравилось ему и то, что там нет ни одной драки. Всоминалась также и музыка, и жуткий трагический эпизод: главный герой внезапно заболевает раком крови и вскоре умирает.
Какое-то время Саша реже появлялся в храме и в один из дней зашёл чем-то сильно озабоченный и смущённо признался:
– Батюшка! Меня... заставляют... курить... И... вино... И... с женщинами...
– Что?.. Было?
– Нет... Не было. Но... Надо мной смеются!
Приходил ещё. Помрачневший какой-то. И всё про самоубийство спрашивал. Батюшка увещевал, успокаивал...
И Саша пропал. Отец Евлампий переживал, молился, но чувствовал, что страшного не произойдёт.
Потом пришёл как будто прежний. Но – тихий. Подстриженный. Похудевший. На лице подглазины. Коротко ответил на все вопросы:
– В больнице лежу. Помыться отпустили. Рак крови. Волосы выпадают.
Родные Саши стали в храм приходить. Особенно мама его: молилась, плакала... Поиздержались они тогда... Кровь покупали... Всем миром боролись. Переливания требовались часто.
Отцы и братия церковные навещали больного. И он всех принимал радушно и приветливо. Однако соседи по палате жаловались, что ведёт себя по-цыгански: громко и часто кричит по мобильнику, невежливо отвечает. Отец Евлампий вразумлял духовное чадо. И чадо обещало исправиться.
Причащали его, соборовали. И вдруг прибегает прежний: весёлый, песни поёт – выписали, дескать. Дома не ругаются, в храм пускают.
Пробе́гал так чуть ли не месяц. И на все ворпросы отвечал, что лечится амбулаторно.
В результате пропустил переливание. Да и деньги на кровь закончились.
В одну из суббот пришла к отцу Евлампию прихожанка, навещавшая Сашу в больнице, и сказала, что тот желает видеть батюшку. Батюшка запланировал на понедельник. Но на следующий день, в воскресенье, во время литургии в алтарь пришла весть – Саша умер.
После литургии заплаканная цыганка передала отцу Евлампию последние слова сына:
– Скажите батюшке, что я не обижаюсь на него за то, что он не пришёл.
Хоронили Сашу всем приходом. Хоронили – по-княжески: в шикарном полированном гробу и белом роскошном костюме. Отец Евлампий отпевал полным чином. Прихожане молились вместе с цыганами в абсолютной тишине. Гроб несли на руках до самой могилы. Зрелище было ошеломляющим для горожан. Как будто и правда хоронили князя. Но Саша действительно был похож на князя. Князя, сохранившего достоинство и честь, несмотря на насмешки и жестокость окружающего.
После Сашиной смерти в девятнадцать лет впечатлённые его родные все как один покрестились. Интересно, что в течение сорока дней после похорон они часто присутствовали на панихидах, ежедневно совершаемых отцом Евлампием в храме и на кладбище. Отстаивали службу полностью. Причём панихиды те батюшка служил полным чином, с каноном и кафизмой. Так же в полном составе до отпуста молились они и во время отпевания. Как-то после панихиды одна старая цыганка увлечённо пересказывала священнику какую-то историю из вышеупомянутого сборника сказок.
На приходе все настолько привыкли к цыганскому пареньку, что долго-долго потом по-доброму о нём вспоминали. И до сих пор многие помнят и с любовью за него молятся.
На первую и вторую годины Сашиной смерти с отцом Евлампием произошли два похожих эпизода. В первую годину он из храма отправился на кладбище служить панихиду. Пешком туда и обратно. В один конец – полчаса быстрым шагом. После возвращения с кладбища обнаружил, что отсутствует важная требная принадлежность. Пришлось повторить пешую прогулку. На вторую годину – отсутствовала важная часть облачения. По возвращении на кладбище каждый раз пропажа лежала на могиле.
Лет через десять после Сашиной кончины на приход забрёл один странник. Но пообщаться пришлось ему лишь с отцом Евлампием. Сказал, что идёт из Ошевенского монастыря. И вручил бате пачку бумажных иконок.
На иконках был изображён преподобный Александр Ошевенский.
__________________________
На скрине – кадр фильма «Артист». Прототип главного персонажа рассказа внешне сильно смахивал на героя фильма.