Мышата и олени.

­Мышата и олениСергей Зельдин
                МЫШАТА И ОЛЕНИ.

                «Обыкновенно жены изменяют и зага-
                дочная подробность - всегда вместо мужа
                любят кого-нибудь другого.»

                /М.Зощенко, «Свадебное
                происшествие»./

Сергей Павлович, безусловно, знал жизнь и знал женщин.
Обычно мужья обо всем узнают, потому что от жены пахнет изменой и муж шестым, рогоносным, чувством, измену чует.
Есть мужья подозревающие, но не хотящие узнать правду о своей Пусеньке.
Есть и чистые души, которые не знают о присутствии в мире греха и хоть это странно, но их много.
Когда в компании речь заходила о хитрости и коварстве жен, обязательно находился один, который говорил: «Лично мне моя никогда не изменяла!», или: «У меня не такая жена!»  Тогда Сергею Павловичу начинало казаться, что из головы говорящего стремительно ветвятся трехъярусные рога, как в мультфильме о Маленьком Муке, вернее не о Муке, а там, где царевна украла у Куравлева волшебную колоду.
Сам-то Сергей Палыч сравнительно рано узнал, что Мышонок изменила ему - в разгар свадебного пира в ресторане «Ялынка», когда все пело и плясало, ее застукали в туалете с тамадой.
Его жена, Елена Викторовна, а по-домашнему Мышонок, обладала несчастной и редкой для женщины способностью всегда палиться.
Не успевала она познакомиться с мужчиной и зайти с ним в кафе-мороженное, чтобы обговорить детали, как тут же за соседним столиком нарисовывался какой-нибудь приятель или знакомый мужа, говорил только одно слово: «ага!» - и сдавал ее Сергею Палычу.
Все мужья ведут себя в этой ситуации по-разному.
Одни, ощутив на лбу тяжелые рога, разгоняются и со всего маху всаживают их в стену, все на свете крушат, ломают и решетят, а в некоторых случаях даже бьют своих изменщиц жен, при этом рыдая.
Другой говорит: «Вэл-вэл-вэл! Я понял тебя, коварная! Ты играла мною!» - после чего с чистой совестьтю гуляет напропалую, зная, что жене неудобно скандалить.
Третьи, самые прибитые, а может, самые умные, не только ничего не делают женам, но даже самих себя убеждают, что ничего плохого не произошло и вскоре совершенно обо всем забывают. Таких жены не уважают.
Сергей Павлович как раз был таким толстовцем.
Он и сам в свое молодое время «скакал в гречку» с одной знакомой, но чувство вины перед Мышонком отравляло ему всю радость от совокупления и лишало твердости, столь необходимой мужчине в такой момент.
Ревновал ли он жену? Черт его знает, наверное, но как-то так, что она этого не ощущала, что, конечно, не может нравиться женщине.
«Ничего, - думал Сергей Павлович, - состарится - остепенится.»
Он все-таки был очень рад и очень доволен, что Елена Викторовна не бросила его и никуда не ушла, оставив его доживать жизнь самому.
Тем более, что дочь Липочка выросла и жила в гражданском браке в городе Кропивницком.
Но расчеты его не оправдались, и когда он уже думал, что Мышонок остепенился, ибо было Мышонку уже за пятьдесят, однажды, без всякой задней мысли, Сергей Палыч подслушал, как жена разговаривала по телефону с молодой подругой и утешала ее, что у той такой трусливый любовник - пока прокрадется в съемную квартиру, в штаны наложит.
- Они все такие! - материнским голосом говорила жена. - Думаешь, мой лучше? Здоровенный лоб, ментяра, а ссыт как ребенок! Я его потом целый час в готовность привожу - ха-ха-ха! - методом минета!
Сергей Павлович потоптался у балконной двери  и, высоко вскинув брови, на цыпочках  удалился.
Теперь у него вся надежда на более глубокую старость Мышонка, может, где-то ближе к шестидесяти пяти.