23. Я. 108. Я вернулся, как речка, в свои берега

­В первый мой визит в государство городского типа Израильск,
было сочинено множество стишков и текстиков, испытано и пережито
много чувств (и не только религиозных). Я был ошеломлён и растерян.
До нашествия христианских походов, эта местность называлась:
«Земля, текущая молоком и мёдом» и никто не считал её Святой.
Воинствующие евроинтеграторы присвоили этот статус,
хотя сами особой святостью не отличались никогда. До восточных походов им и в голову не приходило, что можно мыться горячей водой. Во дворцах европейских монархов кишели блохи и стоял устойчивый смрад, поэтому и были придуманы одеколоны, чтобы разбавить удушающий амбре скотской жизни. Мыть задницу никому и в голову не приходило. И обувь на высоких каблуках придумана в европке, чтобы удобней было ходить по нечистотам, выбрасываемым из ночных горшков на головы беспечных парижан))

Я вернулся, как речка, в свои берега
из библейских населий в юдоли Святой.
Я задумчивый странник, болтун, ренегат
был заквашен смятением и суетой.
Прикоснулся к сокровищам древних племён
и насытил красотами памяти плен.
Диким камнем пустынным и пальмой клеймён,
от себя (окаянного) там исцелен.
И восхищен на небо, лечу в облацех,
вспоминаю о прошлом, грущу о былом.
И Святая земля, как кондитерский цех,
исчезает из вида под левым крылом.