Солнце в лес опускается, точно плаксивый кулик...

­­­­* * *
Солнце в лес опускается, точно плаксивый кулик
на болотную кочку, где красная зреет брусника,
и водитель седой ухмыляется: — Водки плесни-ка!
Что нам эта природа — её не положишь на клык.

Как чухонская прялка, над лесом стоит тишина,
где печальные сосны глядятся в зеркальную влагу.
Здесь когда-то звериные шкуры дарили варягу,
мёда крепкую бочку, мешок золотого зерна.

Завтра хищные люди придут и растопчут грибы,
завизжат бензопилы, срезая упругие сучья,
и останется камень, да в небе свинцовая туча,
да в земле глубоко обездоленных предков гробы.

Опускается солнце, скрываясь в болотине той,
где топили по пьяни чумазый трелёвщик советский,
чуть обсохли и синих чертей материли по-детски,
а поля зарастали высокой, как смерть, лебедой.

На валун выползает погреться коричневый жук,
и съедается вдруг суетливой приметливой птицей.
Перегружен сосною, заплаканной клейкой живицей,
лесовоз издаёт свой густой механический звук.