1.1. Путь Великого Шамана
Путь Великого Шамана
Часть первая
Эпизод 1
Когда я родился – мирно светило солнце. Начало рассвета. Лучи нащупывали себе путь – нежно и настойчиво. За их робкими движениями чувствовалась такая сила и настойчивость, что туман, застилавший овраг, понял – его дни сочтены. Весна. Она шла такими волнами по земле, что им невозможно было противостоять. Земля выходила из спячки. Туман обрывками полз, прижимаясь книзу, надеясь найти убежище, но не мог найти пристанища. Солнцу помогал ветер – сегодня они были союзниками. Красный луч коснулся моего лба – это было посвящение. Я его не искал. Я его не выбирал. Он нашёл меня. Он выбрал меня. Красный луч иного мира. Земля – одно из пристанищ. Из многих. Я знал об этом ещё задолго до того, как родился здесь. Я пришёл сюда по зову. Зов звал меня, врываясь в сны. Он будоражил мою кровь, взрывал моё сердце. Я знал, что все это не случайно, и поэтому был готов ко всему. В любой момент. Жизни и смерти. Раз зов достиг меня – значит – он был направлен именно ко мне, и только я мог быть явлен этому зову. Так зовёт раненный олень – чтобы прекратить свое мучение. Так зовёт конь погибшего хозяина – в надежде на встречу. Такие зовы нельзя игнорировать – потому что они настигнут и в следующей жизни. Я был мал, я был слаб. Моё рождение не было благословением для моих родителей. Они видели во мне лишь лишний рот. Тряпки, в которые обрядили моё тело, ничем не отличались от лохмотьев. Еда, столь скудная, не отличалась многообразием. Это совсем не тяготило меня – могло быть и хуже. Я рос в семье, но был вне её. Я искал источник зова. Делая свои повседневные дела, я всегда помнил – зачем я здесь. Шансов, что я забуду про зов, не было… Прошло время. Я возмужал и окреп. Работа по дому и в поле сделала свое дело. Мышцы налились силой. Кости окрепли. Холод зимних ночей, роса, солнце и ветер – все старались на славу, помогая мне. Сама планета давала мне сил. Стоя босыми ногами на земле, я чувствовал, как живительное тепло проникало внутрь меня. Пока однажды это все не прекратилось. Я потерял связь с землёй. Я потерял связь с планетой. Это случилось так. Долгие зимние вечера навевают скуку. Все дела по дому сделаны, и можно пошалить. Шалости – это удел детей, а я был ещё ребёнком. Но я не думал, что шалость может завести так далеко… Мы вызывали духов. Чем ещё можно заняться вечером в деревне? Но это был не простой дух. Это был дух погибшего оленя. Его загрызли волки. И олень поведал о своей любимой, о тоске по ней… И я опять услышал отголосок зова. Не олень был его источником, но что-то рядом, я не понял. Вернее, понял, но не до конца. Вечером за ужином родители спросили меня, что со мной? Казалось, что ничего не произошло, но что-то изменилось. Что-то изменилось внутри меня, и это стремилось выйти наружу. Сопротивляться этому хотелось, но не моглось. И я сдался. Утром я проснулся другим человеком. И этот человек абсолютно не походил на меня прежнего. Я стал хмурым, угрюмым и злым. Злость распирала мою грудь, давила изнутри. Я ненавидел этот мир, ненавидел людей, ненавидел себя… Моё предательство себя прошлого не прошло бесследно. Я замкнулся. Общаться стало не с кем, да и, честно говоря, не о чем. Я ушёл на дно. Долгими ночами, глядя в звёздное небо, я тосковал. Я тосковал по дому. По моему настоящему дому. Дому, который я покинул. Жизнь потеряла смысл. Зачем я здесь? Чужая планета. Чужие люди. Никто из них не мог разделить со мною мой мир. Они были чужды мне по духу – и я это понял. Их интересы были мне не понятны и чужды. Я отвергал их – и они в ответ отвергали меня. Тарелка супа раз в день – все, что связывало меня с ними в тот момент. Как-то раз, ночью, я услышал скрип половиц. Это мыши, - подумал я, не открывая глаз. Передо мной стоял олень. Тот самый, дух которого мы вызывали. Он стоял тихо и спокойно, ничуть меня не боясь. Его тёплый нос ткнулся мне в руку. Ничего не оставалось, как погладить его в ответ. Роднее, чем он, для меня в тот момент не было… Олень пришёл ко мне, ведомый зовом. Я это понял, когда сидел на его спине, а он бежал, оставляя позади себя облака. Розовый свет освещал нам путь, и куда мы направлялись – ведомо было лишь ему одному. Во мне не было страха. Не знаю почему, но я всегда это знал. Я знал о своём предназначении – и этого было достаточно. Тело парило вслед за мечтой. А я открыл глаза пошире. Ветер свистел в ушах, слезы застилали глаза, и я был готов. Готов был ко всему, кроме того, что я увидел. То, что я увидел, повергло меня в шок. Я увидел самого себя, поверженного наземь, обезглавленного, обезкровленного. Со связанными руками за спиной. В непонимании я остановился в двух шагах от тела. То, что это был я – я не сомневался. Даже одежда была та же, что на мне и сейчас. Зачем я здесь? Как это произошло? Кто так сделал? – такие вопросы роились в моей голове. Сначала я решил, что попал в западню. Но никто не нападал на меня. Ничто не угрожало мне. Олень снова подошёл ко мне и ткнулся носом мне в спину. Никто ничего мне не говорил, но ко мне пришло прозрение – это так заметались следы обо мне в моем мире. Охотник, наткнувшись на это место, принесёт моим родителям весть о моей безвременной гибели от неизвестных рук. Мстить за меня некому, да и не за что. Так что все складывалось для меня как нельзя лучше. Я снова сел на оленя, и мы поскакали туда, куда он один знал. Моё прошлое растаяло вдали, грустить было не о чем и не о ком. Временами он опускался на землю, нюхал снег, как мне казалось, пытаясь что-то вспомнить или отыскать. Мы неслись уже довольно долго, по моим ощущениям, но ночь все длилась и длилась. Ночь не просто окружала нас, она жила своей жизнью. Тоненькие струйки мрака перетекали сверху вниз и обратно. Мрак двигался как клубы тумана в день моего рождения. Он поглощал большое и увеличивал иллюзорно маленькое. Жонглировал бесформенностью, отчего она, казалось, оживала. Розовый свет освещал все это ровным, спокойным светом, и от этого все происходящее казалось нереальным. Но это было реальностью. Пусть иной, но все-таки реальностью. И в ней рождалось нечто, чему предстояло быть. Из клуб мрака вынырнули руки, и схватили меня за горло. Сдавили мёртвой хваткой, так, что нечем стало дышать. В голове тихо лопнул пузырёк, и я умер. Ноги подкосились, и я рухнул там, где стоял. Олень бродил рядом, принюхиваясь к земле. Он шевелил тёплыми губами, как бы прощаясь со мной. Его путь был закончен. Он доставил меня в пункт назначения, его миссия была выполнена. Дальше двигаться нужно было мне одному. Ветер. Никогда не думал, что он может достигать такой силы. Он продувал меня насквозь, даже кости не были ему препятствием. Казалось, у него не было конкретного направления, он дул сразу со всех сторон. Тем удивительней было сделать шаг в таких условиях. Закрывать лицо руками не было смысла, закрывать глаза – тоже. Шаг. Второй. Третий. Дальше было легче. Вдруг все стихло. Ветер утих. Свист замолк. Я оказался перед входом в пещеру. Из неё струился тихий свет. Ничто не толкало меня туда – я сам вошёл в него. Вошёл, и понял. Я всегда был в нем. А он – со мной. Я и он – это одно. И этот свет согрел меня. Дал сил. Вдохнул Жизнь. Я вспомнил то, что давно забыл. Свет был предвестником Огня, через который предстояло пройти всем. Это и радовало, и пугало одновременно. Как потом оказалось, не меня одного… Уходить не хотелось, но я знал – так надо. Меня ждут, и я нужен. Там – сильнее, чем здесь. Тут могут подождать – спешить некуда. Там – осталось мало времени. Меньше, чем ожидалось. Меньше, чем хотелось. Свет не просто согрел меня. Не только дал сил. Он дал мне проводника между нами – на случай, если понадобится помощь. Он знал – туда, куда я направлюсь – она мне понадобится. Я же всего-навсего обычный человек… Возвращение было быстрым и простым. Я просто открыл глаза, и ощутил себя лежащим на земле, в той самой одежде и позе, до того как умер. Олень пасся рядом, как ни в чем не бывало. Похоже, он даже не заметил того, что со мною было. Ночь длилась безконечно, но теперь на её смену шёл рассвет. Его первые признаки появились вокруг, но были ещё настолько слабы, что ещё только угадывались... Я встал, отряхнул одежду. Становилось прохладно. Я не знал, куда идти и что делать. Но это не вводило меня в тупик. Моя свобода позволяла мне все. Я больше ничем не был связан или ограничен. Весь мир лежал передо мной, и готов был следовать перед каждым моим шагом за мной. Всё это создавало во мне ответственность за каждый мой шаг, за каждое моё действие, что поначалу смутило меня…. В тот день я ещё не совсем ясно представлял о возможных последствиях своих поступков, хотя имел об этом догадки. Ещё раз повторяю – я остался обычным человеком. - Надо идти к людям, оставаться среди них, но быть собой – это я знал точно, точнее некуда. Любое стойбище, поселение – было бы моим родным домом. Я отпустил оленя – нас не должны были видеть вместе, и зашагал куда глаза глядят. Лучи, первые, уже пробили горизонт, и теперь готовы были взметнуться ввысь – Свобода!!! Она пропитала все вокруг собой – и осталась верна сама себе. Дышать ею может лишь тот, кто этого хочет. Я шагал, наслаждаясь её ароматом. Чем дальше я уходил, тем большим спокойствием и уверенностью наполнялось моё нутро. Страха не было. Первые дымки очагов появились перед моим взором лишь к вечеру путешествия. Лаяли собаки. Смеялись дети. Селение на сорок душ стояло посреди леса, окруженное со всех сторон кольями, увешанными черепами. На первый взгляд – ничего странного – обычное селение охотников. Но среди них был один человек – я это нутром чуял – не совсем обычный. В чем состоит разница – я не до конца уяснил себе. И в этом предстояло разобраться. Что он несёт в себе – это предстояло выяснить. Я попросился на ночлег. Меня приняли за ограждение, но никто не пустил на порог дома. Обычная осторожность. Пустили к костру – погреться – уже хорошо. Я расположился на земле у костра, положил под голову обрубок дерева, и закрыл глаза. Но поспать не получилось. Кто-то подошёл и сел рядом. Чьи-то ноги легко коснулись моей груди. Пальцы шаловливо полезли ко мне в подмышки, перебирая растительность. Я не открывал глаз, понимая, что взрослый человек так поступать не может, а ребёнку надоест играть с мёртвой игрушкой, и он отстанет. Но я ошибался. Это было ни то, ни другое. Это была девушка, юная, чтобы быть матерью, и взрослая, чтобы так приставать к незнакомцам. Её безстрашие насторожило меня. А когда она разделась донага – смутило. Она явно чего-то хотела, и явно не хлеба с маслом… Обычаи в каждом стойбище разные, и это не могло быть исключением. Так могли поступать женщины, если совсем не осталось мужчин. Или гость был настолько значим в глазах племени, что дочь вождя считала честью для себя побыть с ним наедине. Или если женщину по каким-то причинам отвергали все мужчины племени, но природа требует свое. Я не мог считаться важным гостем – меня никто не пустил на порог. Я спал на земле – мне нечего было подстелить под себя. Я видел много молодых и сильных мужчин – они впустили меня. А она…. Я никогда никого не видел лучше, чем она. Она светилась изнутри, как маленькое солнышко. И я опять услышал зов. Он шёл изнутри меня, но направлен был не к ней. Но её ничто не смущало. Она распустила волосы, и осталась сидеть рядом. Её запах дразнил меня, щекотал мои ноздри и уши. Каждая клеточка её тела говорила – бери, люби меня!!! Я – вся твоя!!! На безмолвный призыв её тела сбежались все собаки, что были поблизости, птицы смолкли, и даже костёр стал еле-еле тлеть, будучи готов погаснуть в любую секунду. Мне стало страшно, но не за себя, а за неё. То, что внутри неё желало совокупления, готово было позволить этому случиться с любым, кто окажется рядом. И девушка была одержима этим. Я не осуждал её. Ей и так было тяжело. Зная о её слабости, наверняка ни один мужчина не желал быть её мужем. Как бы красива она ни была. Я открыл глаза. Посмотрел в её – прямо и открыто. Она все поняла – что я все понимаю. И это отшатнуло её от меня. Откинуло, как волна отбрасывает пену при ударе об песок. Она закрыла лицо руками, как будто защищаясь от меня. Я сел, и достал из кармана дудочку из засохшего стебля камыша. Приложил к губам и легонько в нее подул. Тихий шелест наполнил воздух. Огонь в костре вновь вспыхнул с прежней силой и осветил нас. Она накинула на себя одежду, и мы сели, спина к спине, боком к костру. Огонь стремился ввысь, дым стелился вниз, искры разносило в разные стороны. Она пылала, как этот костёр, но я не мог допустить, чтобы она сгорела дотла. Дудочка пела о новой земле, где все страхи остались позади, звук стирал память о пережитом, и во всем мире не осталось ничего, кроме нас двоих. Так мы и уснули, спина к спине. Утром рядом со мной никого не оказалось. Но кто-то принёс и оставил на земле рядом со мной миску похлебки, кусок хлеба и нитку бус. Я поел, и направился дальше, куда глаза глядят. Путь мой только начинался, и возвращаться к тому, от чего я ушёл, не имело смысла. Во всяком случае – сейчас. Но я ошибался. Уйти не удалось. Из дома поблизости вышел старик, и направился в мою сторону. Он пересёк мой путь. Остановился. Пришлось остановиться и мне. Мы встретились взглядом. Его глаза были слепы для этого мира, но открыты для другого. Одно другому не помеха, я знаю. Он сложил руки на груди, и поклонился мне. Мне стало стыдно, что пожилой человек кланяется мне, и поклонился ему в ответ. Старик заговорил. Его голос был тих. Тело – сухо. Он производил впечатление тени, забывшей дорогу назад. - Она – моя внучка. Самая любимая. Мы не знали, чем ей помочь. Привязывали её к дереву. Она убила двоих. Она спит. Сейчас. Но проснётся, и станет искать тебя. Дождись её пробуждения.
Я присел тут же, где стоял.
_____________________________
Наступала ночь. Постепенно темнело. Сумерки появились, как сметана на молоке – начиная с краёв. Но граница горизонта не сдавалась дольше всех, особенно – где село солнце. Его прощальные лучи посылали свет до конца. Но и оно не всесильно. Ночь на правах хозяина расстилала свое покрывало по земле. Кто-то этому был рад, кто-то готовился к отдыху, а для кого-то только-только начиналась охота. Я спал, и не мог видеть, как рядом со мной на ветку дерева сел филин. Он сложил крылья, помогал глазами. Затих. Посидел какое-то время, и взмыл вверх. Тихо, беззвучно, тенью. Не оставив следов. Видимых. Оставив след – ощутимый. Для меня. Вестник. Я ждал его. Не сейчас….
______________________________________
Девушка открыла глаза. Чистый, ясный взгляд глубоко посаженных глаз сверкнул солнечным лучом по предметам. Они спали. Казалось, глубоким сном – просто их ещё никто не будил. Девушка – босая и нагая – встречала этот день – первый в своей жизни. Первый в своей новой жизни. Он был сладок, и она предвкушала вкусить его весь – без остатка. На память пришли воспоминания о событиях вчерашнего дня – она вспомнила все, без остатка. Казалось – это было не с ней, не в её прошлом. Она не помнила ничего из своего прошлого – даже имя. Но это её не пугало. Это звучало как обещание. Как право на надежду. И она это знала. Почему – то захотелось снова увидеть этого долговязого незнакомца. Он первый, кто был другим в её жизни. И что-то останавливало от встречи с ним, хотя она знала, что он не представляет никакой опасности для неё. Он был другим. Она это знала. И как вести себя с такими людьми – она не знала. Опыта общения с ними у неё не было, чего от них можно ожидать – не представляла, и почему он появился в её жизни – не догадывалась. Девушка была себе на уме, и старик это знал. Она брала без спроса, отбирала без потребности, нападала без предупреждения – и в то же время могла помочь раненному. А могла и не помочь. Чем она руководствовалась – знала только она сама. Добитые ею уже никогда об этом не расскажут… Наша с нею встреча – обмен. Она мне – смерть, я ей – Жизнь. Всё по-честному. Дающий получает больше, на что может рассчитывать. Получающий даёт меньше, чем мог. Мы рассчитались по-полной. Я ждал её. Она пришла. Села рядом. Помолчала. Покрутила на пальце прядь волос. Достала нож. Отрезала её. Скрутила в кольцо и подожгла. Горелого запах разошёлся вокруг. Ну вот и все. Прощание состоялось. Наши пути навечно развелись. Я не оглянулся. Каким может быть будущее? – этим вопросом я никогда не задавался. И зря. Оно стучало в мои двери, требуя их открыть. Засов был крепок, но он был открыт. Я видел смерть всего живого, но не задавался вопросом - как это произошло? И почему? Смерть всего живого – это слишком несправедливо по отношению к оставшемуся. Это предстояло исправить. Как? Только вопрос времени. Когда появляется проблема, тут же появляется её решение – нужно только обнаружить и понять. Терпение у меня есть, время тоже. Осталось только быть внимательным. Внимательным ко всему происходящему. К каждой капле, к каждой пылинке, к каждому лучику, к каждой песчинке. И я отправился дальше. Шёл, пока не уставал. Пил воду из ручья, ел ягоды и грибы. Спал на мху. Дикие звери берегли мой сон. Звезды освещали путь. Дым грел тело. Всё вокруг поддерживало меня и придавало сил. Я принимал это как должное. Я принимал заботу обо мне с благодарностью и уважением к тому, кто это оказывал. На третий день пути мне повстречалась одинокая сосна. Совершенство её форм остановило меня. Зелень её игл показали глубину цвета. Форма её ствола рассказала мне о силе корней. Ветви поведали о стремлении сосны обрести свободу. Сова, живущая в дупле ствола, могла бы рассказать о ещё большем, если бы могла. Если бы была жива. Причину её смерти я желал познать. Я сел рядом с сосной, и начал ждать. Ждать пришлось долго. Уже взошла луна, когда наконец она появилась. Тень на земле. Тень на дереве. И тень рядом со мной. Их было трое. Я был один. За меня был весь мир. Они были сами по себе. Они молчали. Я тоже. Я молча сидел, и смотрел перед собой. Имея терпение, можно узнать о многом. Луна светила. Звезды мерцали. Плач, безмолвный, стал слышен. Тени плакали. Тоска, звучавшая в их плаче, не просто звучала. Она будила во мне воспоминания о доме. О моем настоящем доме. Тени не могли найти нигде приюта. Но я не мог быть им пристанищем – они это знали. Не они были причиной смерти совы – это я понял. А их плач. Но их плач мог рассказать о причине случившегося. Я остался слушать. Чем дольше я слушал, тем более погружался в транс. Видения, одно за другим, являлись перед моим взором. Я видел выжженную землю. Смерть. Вокруг одна смерть. Тени плакали, но тогда они не были такими. Я не мог им ничем помочь. Тени плакали, и просили пощады. Или помощи? Её некому было оказать. Все горело. Языки пламени лизали небо. И воздух был не просто воздухом, живительной влагой – печь. Топка. Пекло. Ядерный реактор. Как это началось? Что послужило причиной? Игры. Недетские игры взрослых-детей. Тени не были детьми. Но и не были взрослыми. Тени были вне возраста. А значит – вне времени. И значит – вне Жизни. Они были обречены с самого начала. Но они хотели жить!!! Зачем? Они об этом никогда не задумывались. Поэтому финал был ожидаемым. Я не знал, что им сказать. Сказать – это сделать. Или нет. Забрезжил рассвет. Они исчезли. Ложиться спать было поздно, да и не хотелось, как я ни старался. И зря. День обещал быть трудным. Предстоял путь. Вдаль. Вперёд. Перед собой. Путь в двух направлениях. И я пошёл. Сколько прошло времени – я не могу сказать. Чтобы понять тех, кто оказался вне времени – нужно самому побывать там. Чтобы стать таким – не нужно ничего. Я не мог допустить, чтобы кто-нибудь оказался со мной там, поэтому был предельно осторожен. Я отсек всех возможных, кто из любопытства мог оказаться рядом. Перенаправил тех, чей путь по их случайности мог пересечься с моим. И все же я был не один. Нечто сопровождало меня. Оно было ощутимо, но не осязаемо. Его мощь впечатляла, но не настораживала. Уважение к его величию придавало сил, и добавляло мужества. Страха не было – спокойствие и уверенность заполняли все вокруг. Это длилось безконечно. Я должен был это увидеть – я знал это с самого начала. Неподготовленного это могло ввергнуть в шок. Но не меня. В том состоянии, в котором я находился – об этом не думают. Но не это было самым главным. Главное было спереди, и оно ожидало меня. Ранее оно стучало в мои двери. Ожидало моего ответного шага. А сейчас оно было передо мной – и ожидало меня. Я был готов. Я всегда был к этому готов – об этом говорило моё внутреннее знание. Я мог жить, притворяясь всю свою жизнь, внутри себя точно зная о готовности. Это знание вышло на поверхность в точно возможный момент. Появись оно на миг ранее – оно ввергло бы меня в испепеляющую печаль и тоску. Появись позже – безысходность затопила бы меня… скинув на самое дно… безысходность неизбежного… Но и это было не самое главное. Всё это было связано не с тем, что мне предстояло. Не мы выбираем – это надо понимать. Нас выбирают – это достойно уважения. Выбор пал на меня. Потому что я выбрал его. И вот сейчас мы смотрели в глаза друг другу. Я – в восхищении. Он – в понимании. И мы были Одно. Это не описать словами. Этого нельзя прочувствовать. Об этом не рассказать – этим можно только быть. И я этим был. Шёл обмен – как вода, испаряясь, отдаёт часть себя воздуху; впитываясь, отдаёт часть земле; питая, отдаёт часть себя корням – шёл взаимообмен. Я отдавал больше, чем получал, и чем больше – тем становилось больше. Я становился собой. Собой, настоящим. Я всегда им был, просто забыл о тех возможностях, которыми обладал по праву рождения на этой планете. Но ни одна из возможностей не могла помочь мне в Жизни на этой планете, поэтому предстояло выработать новую. Именно этим предстояло заняться. Возвращение было – хлопок в ладоши. Миг – и я опять был там, откуда начал путь. Внешне ничего не изменилось. Но не для меня. Я знал, как помочь сосне. Я знал, как помочь теням. Я знал, как помочь самому себе. Я твёрдо встал на свой путь, которым предстояло пройти к тому, о чем я точно знал. Я запел. Слова не могут передать точно. Могут быть услышаны не точно. Могут быть поняты не точно. Звук может передать – точнее некуда. Звук подвержен фильтру меньше, чем слово. Звук моего голоса рождал внутри и передавал наружу радость. Рождение нового мира. Не об этом ли мечтают, сидя ночью у костра, и глядя на звезды? Не об этом ли поёт мать колыбельную ребёнку? Я точно знал – Рождение состоялось. Зачем я пел? Новость разносилась вокруг – как круги по воде. Этой новостью стоило делиться – знание это могло поддержать сильнее, чем все слова вместе взятые. Имеющий уши – услышит. Имеющий сердце – получит поддержку. Имеющий Душу – станет Ей. Вот и вся новость. Но воспринята она была всеми по-разному. Сове эта новость помочь уже ничем не могла. Сосна поняла – ей есть куда расти. А тени… Им стало ещё хуже, чем до знания этой новости. Так они жили плачем, не имея надежды. Но когда она появилась – они испугались. Испугались ответственности быть самостоятельными. Быть самостоятельными в принятии и выборе решений. Решений, касаемых Жизни лично каждой из них. Решений, выбираемых сердцем. Решений, выбираемых Душой. Предстояло на личном примере показать, к чему может привести то или иное решение. Я сел, и закрыл глаза. Они опустились рядом. Мы просидели не один день – день сменял ночь – так несколько раз – и ничего не происходило. Им это наскучило. Они пытались найти былое утешение в плаче – но он более не вдохновлял их. Знание о возможностях не давало былого утешения. Оно будило любопытство. Куда двигаться?, в каком направлении? – тени сами себе, очень осторожно, задавали вопросы, боясь узнать ответ. Им нужен был дом. Желательно – новый, ещё лучше – без жильцов. Быть квартирантами – через это они уже прошли. Воспитать хозяина не получилось – как и самих себя. Но сейчас они жили знанием – все возможно. Изменение дарует возможность будущего. А значит – Жизни. И значит – Вечности. Тени больше не были прежними. Мой путь мог быть продолжен.
(Продолжение следует).
Мне нравится: 0 |
Рубрика произведения: Проза ~ Фэнтези
Ключевые слова: Предательство себя, навязывание роли, ритуальное убийство,
Количество отзывов: 0
Количество сообщений: 0
Количество просмотров: 386
Свидетельство о публикации: №1230214497866
@ Copyright: Нина Изъюрова, 14.02.2023г.
Ключевые слова: Предательство себя, навязывание роли, ритуальное убийство,
Количество отзывов: 0
Количество сообщений: 0
Количество просмотров: 386
Свидетельство о публикации: №1230214497866
@ Copyright: Нина Изъюрова, 14.02.2023г.
Отзывы
Добавить сообщение можно после авторизации или регистрации
