Проза «Тропинка к роднику»

   - Я уже рассказал тебе все сказки, какие знал, а повторяться не люблю.

   - Тогда расскажи быль.

   - Быль? Ну, ладно. Быль о твоём брате Симоне.

   - Но он же умер. Не хочу слушать о мёртвых.

   - Но разве ты не любил его?

   - Не очень. Он был плаксой и ябедой.

   - Не потому ли, что ты его обижал?

   - Я его не обижал!

   - Тогда почему же он плакал?

   - Ну... Да, иногда я злился на него. Но он сам...

   - Тсс, никогда ни о ком не говори: «Он сам виноват». Ты же не судья, даже не полицейский. Ты просто мальчик, такой же, каким был Симон. И чем раньше ты поймёшь это, тем лучше. Вот почему я хотел рассказать тебе, что с ним стало в тот день...

   - Я знаю, дедушка: он умер.

   - А что было потом, ты знаешь?

   - Его отвезли на кладбище.

   - Значит, ты ничего не знаешь.

   - А чего я не знаю? Расскажи.

   - Хорошо. Слушай внимательно.

   Это было в тот печальный день.

 

   Его жизнь выскользнула из темноты

и маленькой змейкой вползла в трещину расколовшегося времени. И попала в огромную пещеру, сверкающую звонкой капелью. 

   Симон огляделся - и онемел от изумления, и его сердце сжалось испуганной улиткой (у души ведь тоже есть сердце, и оно очень ранимо). Он увидел то, чего не видят живые: как, стекая по сталактитам скорби, капают, капают слёзы матерей, потерявших надежду, а стоящие внизу ангелы собирают эти горькие капли в чаши печальных лун.

   Симон поднимается на ноги. Теперь он не змейка, а нежно-оранжевый оленёнок. А перед ним - пустыня, усыпанная костями убитых людей, клочками неполученных писем, вздохами отвергнутых влюблённых и обидами нелюбимых братьев.

   Он пошёл дальше, с каждым шагом становясь всё легче и легче, а небо над ним светлело, а земля под ногами покрывалась травой, посеребрённой хрустальными росинками. 

   Его манил аромат цветущей черёмухи. Наверное, где-то там, за розовыми скалами, его ждал лес.

   «Какой чудесный запах! Не превращаюсь ли я в бабочку?» - подумал он, подходя к роднику, вытекающему из уст весеннего рассвета.

   Родник пел так ласково, от его прохладной музыки сердце Симона развернулось большим золотым одуванчиком, жаждущим сладкого солнца и чистой воды.

   Дедушка умолк.

   - Дедуля, ты что, спишь? 

   - Нет, мой милый, мне показалось, что это ты уже уснул.

   - Я не усну, пока не узнаю, что было дальше.

   - Дальше? Да ничего особенного. Просто случилось ещё одно чудо.

   - Разве чудо - это «ничего особенного»?

   - Да, для того, кто привык к чудесам.

   - А ты привык?

   - Уже давно. Я ведь старше тебя в десять раз. 

   - Расскажи, какое чудо случилось с Симоном? 

   - А чудо было вот каким: Симон наклонился над родником - и ему в глаза хлынула яркая, живая красота, и он ахнул от радости: он увидел в воде себя, такого, каким был раньше, до того как болезнь сожрала в его теле весь свет. Этот вернувшийся к жизни прозрачный свет журчал так весело, прыгая по камням разноцветными лягушатами!

   И вдруг отражение мальчика вынырнуло из воды и, выскочив на берег, сказало:

   «Давай дружить!»

   Так закончилась смерть твоего брата.

   - Закончилась?

   - Именно так. Открою тебе одну тайну: смерть - это весьма короткое приключение.

 

   - Значит, Симону там хорошо?

   - Конечно, ведь друг не обижает его.

   - А я его обижал... Он, наверное, никогда меня не простит.

   - А ты каждый вечер, перед сном, проси у него прощения - и вскоре тебе станет светло и легко. И Симон войдёт в твоё сердце.

   - И я перестану бояться мёртвых?

   - Ты станешь сильнее любить живых.