НА ПЛОТУ

                                                  НА ПЛОТУ
 
Красота реки ни с чем не сравнима, Каждое сердце её красотою ранимо.
Река бурлила и клокотала, хищно наступая на берег. Тот оседал местами от такого натиска, роняя в воду целые деревья и мелкие кусты. Погода, хмурясь, смотрела на эту битву, явно оставаясь на стороне реки. И время от времени добавляла ей силы, проливаясь ливневым дождем на вершины сопок. Не задерживаясь, вся масса воды, мутная и могучая, рвалась в бой, увлекая за собой целые деревья, тараня и руша берега. От всей этой картины холодок гулял под тельняшками Виктора и Александра, сильных, выносливых парней, совсем недавно отслуживших на разных флотах нашей Родины, тешивших себя одной мыслью: «Отслужим, соберемся всей ватагой, заберемся в истоки реки Светлой. Построим там плот, поднимем черный пиратский флаг и под гитару ринемся навстречу утреннему солнцу, раздвигая таежные берега реки».
И как всегда в жизни случается, все друзья собраться не смогли, то одна причина, то другая. «Веселый Роджер» весело трепетал на флагштоке, как бы подбадривая друзей:
- Где ваша удаль молодецкая, у других гайка слабовата? - и скалился череп с костями в хищном оскале, барабаня костями по ветру.
Тихо надвигался вечер, как бы робея перед плохой погодой. Только река неистовствовала, того и гляди, сорвет построенный плот и бросится его крушить и ломать на глазах друзей. Глупо было идти вниз по реке, на вечер глядя. Укрепили моряки плот, пришвартовали его по-штормовому и занялись костром. Нудно напевали комары свою песню. Им было раздолье от такой погоды, и давила ихняя песня все посторонние звуки, рожденные рекой и тайгой. Только редкий звук прорывался через комариную вакханалию голосов. Пламя костра освещало и плескалось на лицах Виктора и Александра, торопило их отведать таежной ушицы. Оно льстило им, выхватывая из темноты бутылку водки, пододвигая флотские кружки: «Ну что же вы, ребята, приуныли, аль водицы не видели? - и смеялось, с трепетом взлетая вверх. - Чем косточки свои кленкетные прикрыли, или ветошью вместо тельняшек?»
Улыбнулись моряки. «Вот теперь порядок, - шептал легкий ветерок, отодвигая пламя легонько в сторону и присаживаясь между моряками, - вроде и компания собралась приличная, не грех выпить за тех, кто в море, хоть тост этот и не первый. Но дорога - память и уважение к людям, к своим друзьям, а память всех переживет», - тихонько умолк ветерок. Выпили. Погрустили вместе все, а жизнь все же хороша, хотя она и не в нашей власти. И полились разговоры, будоража память под тихое потрескивание костра, дыхание ветра и плеск недовольной реки. Но ей уже перечили ложки в котелке, громко побрякивая о стенки: «Хороша ушица, угодила нам». И долгим был разговор, пока сон не убаюкал друзей. Вспороли шесты утреннюю свежесть, и протаранил плот чёрную стенку воды. Вслед хищно клацнул ближайший залом и выпустил плот на чистую воду. А уже надвигались на плот подводные камни, одетые в буруны воды, готовые изловить и наказать смельчаков. Сразу взмокли тельняшки на спинах парней, гнулись шесты, выгребая подальше от беды. Виктору и Саше некогда было даже переброситься парой слов: того и гляди, улетишь в залом, что уже гудел где-то впереди, перемалывая свои жертвы, что жернова. И, выплевывая жалкие остатки всего, что туда попадало. Только на редких плесах отдыхали ребята, суша вещи на носу и корме плота. Их лица радостно сияли, сбылась мечта: «Не всегда слова с делом расходятся, все зависит от нас самих». Улыбался Виктор: «Все три года мы с тобой переписывались, поддерживали друг друга, а сейчас мы снова вместе делим трудности, едим с одного котелка, пьем из одной кружки». Ничего не сказал Саша, плот стремительно несло в протоку. Там,
возможно, заломы, или вообще плот не пройдет, такая мель. И снова гнулись шесты, угрожающе ходили бревна под ногами, того и гляди, разбежится плот в разные стороны, по разным протокам. Что там веревки, разве они смогут спорить со стихией, скобы и то гнулись, что тонкие проволочки. Только успели отойти от протоки, как попали под расческу, дерево, растущее над водой, и давай ветки причесывать плот и моряков. Треснул и сломался носовой руль под напором ветвей. Виктор ящерицей взлетел на ствол дерева, только и успел крикнуть Саньке, что стоял на корме: «Прыгай дальше от плота, а то труба».
А того уже мелькала тельняшка средь воды и ветвей. «Вот такая купель вам с веничком», - ревела река в своем гневе. Зацепился рюкзак одной лямкой за сук дерева и на миг задержал плот в своем беге, так как был привязан к плоту. Хлынула вода через плот валом; исчезли в пучине топор, пила и спиннинг-все, что было плохо привязано. Не выдержал сук, треснул от напора воды, и понесся плот дальше, уже собирая все «расчески» на своем пути. И каждый раз оказывались друзья в воде, потеряв счет и времени, и преградам: «Вот тебе и борьба за живучесть, - вспомнилось Александру, - три года учили нас, а попали впросак, как салаги, плот не военный корабль, а какие сюрпризы выкидывает, похлеще, чем на службе бывает». Тщетно пытались пришвартоваться, но стихия была неумолимой. Редкие плесы оставались позади, плот был тяжел и весь во власти реки, спичка или соринка, не иначе, что захочет, то и сделает с ним. Чудовищный гром раздавался за кривуном реки, такого залома, слышать и видеть, не приходилось еще. Бревна торчали из его пасти, что зубы, и пенилась между ними вода, что слюна, свисая клочьями пены от бешенства. Ухватились эти зубы за край плота и стали заглатывать его. Вздыбился плот над рекой, вздрагивая крупной дрожью и двигаясь дальше в пасть залома, так и остались там навечно три бревна. Урчало, и хлопал по своему чреву чудовище: «Жалко, до людишек не добралось, - вздыхало и плевалось оно недовольно, - все слаще бы было».
Только к вечеру прибило остатки плота к острову. Мокрые и продрогшие, друзья сидели у костра, не шутка целый день полоскаться в воде. Сами мокрые и вещи мокрые, те, что целы остались. Благо, на острове было много плавника, можно ночь скоротать, что уже кралась из-за сопок и вот-вот накроет Виктора и Сашу. Больше не развивался пиратский флаг, не скалил свои зубы, видно, купание ему не пошло впрок, весь размазался он, и костяшками утирался, как ребенок.
«Наверное, плот не подлежит ремонту, - констатировал Виктор факт, - что могло утонуть сразу, то все утонуло, а руками ничего тут не сделаешь: ни инструментов, ни гвоздей нет. Мы, да один флаг, чудом уцелели, и тот рыдает горько». Радостного тут, было мало.
Остров находился посреди реки. До берега добираться далеко, а до дороги еще тайгой идти надо. «Что на ночь суетиться: утро вечера мудренее’, - решили ребята.
Из еды мало чего осталось, все, что можно уничтожить, вода уничтожила с радостью и, самое обидное, что хлеб раскис полностью - ни крошки не осталось сухого. Пек Виктор лепешки на камнях в огне из раскисшего хлеба и угощал Сашу: «Ешь, пехота, раз тебе хлеба охота». - «Не пыли, пехота, - отшучивался Саша и ел лепешки, пресные и кислые, а его уже клонило в сон. Устал сильно от такого тяжелого дня Саша, да и Виктору было совсем не до шуток. «Хорошо, хоть комаров нет на острове», - как заклинило мысли его. И скоро, уже спали друзья на раскаленных за день камнях, и не было им мягче постели. Укутала их ночь своим одеялом, и напрасно корила и ругала река.
На рассвете, ниже по реке, застучал мотор. Долго он будоражил тишину, пока не исчез в протоке прямо на глазах изумленных парней. Не захотели встречаться неизвестные с путешественниками, и только к обеду подплыли к острову. Посмеялись, пошутили мужики беззлобно, ведь и сами были молодыми: не раз мечтали поднять пиратский флаг, а тут все наяву, и хотя конец неудачный у этой одиссеи, но душу задела она крепко. Выпили из предложенной фляжки бородачи и еще стали добрее: «Давайте, Робинзоны, в лодку пожитки свои, а то скоро и острова не останется, и флаг не бросайте: будет, о чем вспомнить».
Были потом и другие походы, благо, опыта набрались тогда в своем первом путешествии Виктор и Саша. Научились и продукты сохранить, и плот построить, и многому другому, что необходимо знать. Сохранил Виктор тот пиратский флаг и в день свадьбы Александра подарил ему и невесте эту реликвию и сказал: «Пусть дети ваши продолжат наши дела или хотя бы проживут так, как мы жили, и пусть дружат так, как мы дружили». А что еще может быть ценнее такого подарка, правда?
Поцелуем пылают губы алые,
На реке застыл изумленный взор.
Чудаки, ребятишки вы малые,
И смеясь, расплывается поцелуя узор.

                                                  3 июня 1993 г.