Грёза. Циприан Норвид

                           Грёза
                      (фантазия)

Циприан Камиль Норвид (1821 — 1883)

              перевод с польского

                                        «Да только лишь желаем,
                                        Но всё ж не понимаем,
                                        Чего и как еще держаться,
                                        Чтоб под конец уж не копаться.»
                                           (эпиграф) Ян Кохановский
                                        перевод Валентина Валевского


«Как жаворонок пел, вставал я на рассвете,*
И чувствовал я жизнь, и жизнь любил на свете;
Но от чего не знал, в моих мечтах молчальных,
Безвкусьем мучим здесь в замешанном букете,
Где был фиалок дух[1] при свежем их расцвете
С туманами кадил претраурно-печальных.

Злой впечатлений груз — и то с утра как будто
При пиршестве большом премилая девица
Всё молвила со мной, с цветком в руке, к чему-то,
Вдруг стихла за смешком, скривилась в чьи-то лица
И обнаженный стан явила как блудница, —
И говорила вновь, небрежно так, на милость,
Как будто ничего дурного не случилось.

О, чувства дивные! Давно мечтал о ласке,
Любил я было всё, во всё охотно веря,
Я счастлив сердцем был в моей безмолвной маске!
А нынче ж?.. Грусть — к чему?! Так прочь же снов потеря!
Мечты любви я призову опять без слова:
Любовь моя! Мечта! Прошу вас в гости снова!
Прошу, зову — и тишина одна в округе,
Как будто умерла любовь моя с мечтою
И похорон обряд закончен на досуге,
И дым один остался новому герою,
И пенье дальнее в испытанном испуге...

Но бог с ним. Не хочу моих мечтаний боле,
Ведь существует что-то большее на свете,
Чем те забавы, коих отрок ищет в поле...
О, да, должно быть в жизни что-то на расцвете...
Что ж с этих слез, что я нераз посеял в но′чи
Невольно, так, как будто выпал цвет зеницы,
И око семенем посеялось с глазницы, —
Что ж с этих слез взойдет? Коль саженцу нет мочи,[2]
А мать-земля бесплодна, как сии утехи,
За коими я прежде гнался в сне задорном,
Так вырву и смету тех диких трав побеги, —
Распятый не для смеха на столбе позорном,
Чего-то жду от мира целого бесславно,
Как оплеухи от казнителя злонравно.»

Тут поднял юноша[3] чело свое с укором,
Стены бледнее, в нишах коей преглубоких
Глаза, как слёзник переполненный, торчали;
Вокруг взирал блуждающим он взором,
А ночь была погожей, мгла лежала в логах
И месяц... облачки сребристые венчали.

                         Незнакомый голос
                                   (пение)

                   Коли дождь пролился к маю,
                   Лентой радуга струится.
                   Как в венке из лилий жрица,
                   По долине пробегаю.

                   Пробегаю, пролетаю,
                   По долинам, по озёрам,
                   Словно ласточка, что к порам
                   Зим летит к другому краю.

                   Пробегаю, пролетаю,
                   В пташку часом обернуся,[4]
                   В споре с жаворонком мчуся,
                   Соловьям не уступаю.

                   Ведь долины с соловьями,
                   Как и лилии с весною,
                   И озера с родниками,
                   Всё моё и всё со мною!..

                                   Юноша

Ах. что же тут за пенье? Или в поздней ночи
Одиноко?

                         Незнакомый голос

                 Ха, ха! Откуда жалость злая?
Не ты ли сам еще недавно звал что мочи,
Что чуешь недостаток, помощи желая
В твоих мечтах любимых, «умерших с тоскою,
А с похорон остался дым один герою...»

                              (молчание)

Что ж, слушай, ибо знаешь ты меня прекрасно,
Для мыслей молодых близка я и доступна,
Как при головке мака лист сверкал атласно,
Я всё маячила, плетя виденья крупно,
Твоя мечта-русалка, греза молодая,
Что с жадностью ребячьей, просто так, играя,
Нераз у человека клянчит вздох единый,
Прося его о той одной слезе невинной!
И вздохи слушает, слезу схватив ладошкой,
И увлажнит ей кровь сухую под спрямленьем[5]
Листка зеленого, аж вскочит почка с рденьем,
И сонный глаз протрет, мол: «Кто зовет дорожкой?»

                                   Юноша

Довольно этих цацек! Тяжко, не могу я
Шалить, ведь у меня предчувствие большое,
Что ласки отклоняет, сны тревогой кроет,
Чую, что не время.

                                  Русалка

                                 Кайся ж, негодуя,
Жалей, что пережил мгновенье, дух безумца!
Ведь даже жизнь твоя — частичка века в стае,
А век — сто лет, хоть сгинешь, вечность не узнает,
Ведь где ж такая пыль ее могла б коснуться?!
Ха, ха! Иди же, путник! В плач зайдись в моленье,
А я себе зато найду занятье в пенье:

                   Коли дождь пролился к маю,
                   Лентой радуга струится.
                   Как в венке из лилий жрица,
                   По долине пробегаю.

                   Пробегаю, пролетаю…

                                   Юноша

                                                           Прочь же, дщерь порока!
Не надо пошлых ласк, — наедине с собою —
С моим предчувствием останусь над волною,
Что в сердце мне вросло величием зарока!..

                                  Русалка

Останься, милый, ну, останься, помни только,
Что пожалеть сих действий можно горько!
А я тем временем одна умчусь далёко[6]
И брошу чары, ибо их творю всецело,
Что и не всякой сотворит русалки око,
Едва-едва мигну фиглярным веком только,
В ладоши хлопну, мол: «Цветки мои, за дело!
Кто всех из вас быстрее!» — и вдогонку сами
Чрез заросли, поля, могилы и загоны,
И рвутся лилии, и розы с васильками,
И на пути кусты сирени лезут в склоны,
Что землю за собой распахивать резонны…
А я в ладоши хлопаю, стрелою мчась в полёте,
Зря[7] на цветов погоню, песню напеваю,
А коли встану, вмиг у ног все — как по ноте,
Как будто не спеклись, не бегали по краю,
Как будто тут садовник, проходя случайно,
Посеял горсть семян, что вдруг взросли цветами,
Проглянув в свернутых бутонах как бы тайно,
И свежие подняли чёла с лепестками.

                                   Юноша

О, призрак тщетный, прочь! Не видишь ли, за мглою
Там искра[8] с молнией вдали — в горящем небе!
Сонм войск сраженных стоптанной змеёю,
Как адский яд, взбухает, съежившись в ущербе, —
Кошмар войны творит то, что вершит и чудо,
Какое даже и чертям не удается, —
И он, гремя мечами, изрыгает будто:
«Ну! Кто желает лавров?» — а толпа уж прется,
И взором диким светит, как на погребенье,
И, пролезая через трупы, носится в кипенье,
Бежит и гибнет там не по веленьям неба,
Но с жажды лавров — в листьях им потреба!..[9]

                                      Эхо

                       В листьях им потреба!..[9]

                                  Русалка

Какой же ты недобрый! Страхи тут такие
Болтаешь, что аж дрожь берет!.. Ах, верь мне, милый,
Что столь глубокой раны с ядовитой силой
Вся мощь и чар моих не вылечит в стихии.
С тобой прощаюсь навсегда!..

                                          *

                                                     И средь гущины
Стенающий, глухой был шелест где-то слышен,
И, ослабевши, сник вдруг бездыханно у лещины,
Потом лишь раз дрожащей ветвью был возвышен,
И всё уж стихло.

                                          *

                              «Груз с души свалился зримо!
(Так крикнул юноша от радости внезапно),
О, я теперь здоров, силен невыразимо,
Хоть пережил я миг мучений поэтапно,
Хоть сонм страданий душу рвал, в клещах сжимая,
Тесня, гнетя меня — теперь смеюсь с того я,
Себе победный кубок ныне наливая,
Касаясь здесь устами берега златого,
И буду счастлив тем еще вовек за то я,
Что песнь еще спою хвалебную героя:

                  О, молодость, над всякою вершиной
                  Лети, и оком солнца ясно
                  Всей мощи человечества глубинной[10]
                  Внимай со всех сторон всечасно!»

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

*    в выполненном мной переводе какая-то часть строк
для выравнивания размера была удлинена в отдельных
фрагментах текста, там, где в польском оригинале они
были излишне короткими или же выпадали из общего
размера, так, к примеру, в первом и втором фрагментах
польского оригинала каждая отдельно строка состоит
из 11-и слогов, но в третьем фрагменте в первых двух
строках по 11 слогов, а в третьей — 5 слогов, от 4-й до
9-й по 13 слогов, в 10-й и 11-й — по 7 слогов. В связи
с этим для унификации и лучшей передачи в переводе
мной был использован единый размер для всех строк
(за исключением текста песни в поэтическом диалоге)
а именно по 13 слогов, что улучшило качество текста
перевода, придав ему более гладкую форму звучания.

[1]    дух (нар. -поэт.) — запах, аромат. См. в словарях:
https://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/797250
https://kartaslov.ru/значение-слова/дух
https://ru.wiktionary.org/wiki/дух
Примеры употребления в художественной литературе:
«Вдруг сырный дух лису остановил.» И. А. Крылов
«Пробирались лесными чащами, где стоял грибной
дух...» В. Ф. Ходасевич

[2]    мочи нет — не мочь, невмочь, сил нет, выше сил.
http://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_synonims/81559/мочи

[3]     В середине XIX в., когда было написано польское
произведение, польский язык стал приобретать более
современные формы, некоторые слова стали носить
или приобретать новые значения, сохраняя при этом
какое-то время старые, в связи с чем для правильной
интерпретации необходимо руководствоваться прежде
всего содержанием или смысловой нагрузкой самого
текста. В данном случае польское слово «młodzieniec»
следует понимать только в его современном значении:
młodzieniec – юноша, молодой человек. См. в словаре:
https://glosbe.com/ru/pl/юноша
https://pl.bab.la/slownik/rosyjski-polski/юноша

[4]    обернуся (устар. нар. -поэт.) — обернусь (перен.).
обернуться (перен., мифол.) — превратиться в кого-,
что-либо. См.: https://ru.wiktionary.org/wiki/обернуться

[5]     спрямление — действие от глагола «спрямлять».
См.: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/1039634
спрямить — выпрямить, сделать прямым. См. также:
https://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/1039630

[6]    далёко (нар. -поэт.) — то же, что далеко. См. в сл.:
https://ru.wiktionary.org/wiki/далёко

[7]    зреть (книж. устар.) — видеть. См. также в словаре:
https://slovar.cc/rus/ushakov/401740.html

[8]    искра (с ударением на первом слоге). Данное слово
имеет два варианта ударения. См. таблицу форм слова:
https://ru.wiktionary.org/wiki/искра

[9]    потреба (книж. устар.) — потребность, надобность.
https://ru.wiktionary.org/wiki/потреба

[10]   глубинный (перен. поэт.) — представляющий собой
основу, сущность чего-л. См. значение слова в словаре:
https://ru.wiktionary.org/wiki/глубинный

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

польский оригинальный текст:

https://pl.wikisource.org/wiki/Marzenie_(Norwid)
https://poezja.org/wz/Norwid_Cyprian_Kamil/26805/Marzenie

см. в польском издании «Cyprian Norwid. Poezje».
Wydawnictwo Poznańskie, Poznań, 1986 r., str. 38,
© Copyright by S.W. «Czytelnik», Warszawa 1979,
ISBN 83-210-0430-X

Cyprian Kamil Norwid (1821 — 1883)

                    Marzenie
                    (fantazja)

                                    «Lecz tylko że pragniemy,
                                    Ale nie rozumiemy,
                                    Czego się trzymać, jako się sprawować,
                                    Żeby nie przyszło nakoniec bobrować.»
                                                     Jan Kochanowski

«Skowronek śpiewał, ja o świcie wstałem,
I czułem życie, i życie kochałem;
Lecz teraz zgadnąć nie mogę, dlaczego
Cięży mi niesmak, dziwnie pomieszany,
Jak woń fiołka świeżo rozkwitłego
I pogrzebowych kadzideł tumany.

«Przykre wrażenia — niby, że dziś zrana
Przy świetnej uczcie czarowna dziewica
Mówiła ze mną i kwiaty zroszone
Trzymała w ręku — i nagle, zmieszana,
Ucichła, śmiechem wykrzywiła lica
I pokazała kości obnażone —
I znów mówiła powoli, niedbale,
Jakby nic złego nie stało się wcale.

«Dziwne uczucia! Dawniej ja marzyłem,
Wszystko kochałem, we wszystko wierzyłem,
Szczęśliwy byłem!
A dziś?... Smutny — i czemuż! Precz to narzekanie!
Lepiej oto zawołam marzenia, miłości.

Miłość moja! Marzenie! Ja was proszę w gości,
Proszę, wołam, a tutaj taka cisza wszędy,
Jakby miłość z marzeniem umarła przed chwilką,
Jakby właśnie skończono pogrzebu obrzędy
I dym pozostał tylko,
I dalekie śpiewanie...

«Lecz mniejsza o to. Nie chcę, nie chcę marzeń wcale,
Bo musi być coś więcej dla człowieka w świecie
Nad te liche zabawki, których pragnie — dziecię...
O, tak, musi być, jest coś — bo cóż po zapale,
Cóż po łzach, które nieraz w nocy zasiewałem
Mimowolnie, tak, jakby opadł kwiat źrenicy,
I oko się zrobiło nasieniem przestałem —
Cóż z tych łez wzejdzie? Jeśli roślinka tęsknicy,
Marna, bezowocowa, jako te zabawki,
Za któremi uganiam prawie od powicia,
To ja wyrwę, pogniotę pierworodne trawki —
Bo przecież nie dla fraszek, na pręgierzu życia
Rozpięty, czekam czegoś od całego świata,
Jak policzku od kata».

Wtem nad gęste zarosłe wzniósł młodzieniec czoło,
Blade, jak mur, w którego głębokich framugach
Oczy, niby łzawice przepełnione, stały;
Młodzieniec błędnym wzrokiem spozierał wokoło,
A była noc pogodna, mgły legły na smugach
I posrebrzane chmurki księżyc zwiastowały.

                              Głos nieznany
                                    (śpiew)

                   Gdy po deszczu, po majowym,
                   Wstęga tęczy cicho spłynie,
                   Ja w wianeczku lilijowym
                   Biegam sobie po dolinie.

                   Biegam, latam, krążę w kółka,
                   Po dolinie, po jeziorze,
                   I w głąb patrzę, jak jaskółka,
                   Gdy zimowe zwiedza łoże.

                   Biegam, latam, dokazuję,
                   Czasem w ptaszka się przerzucę,
                   Z skowronkami się wykłócę,
                   I — słowikom nie daruję.

                   Bo skowronki, i słowiki,
                   I lilije, i powoje,
                   I jeziora, i strumyki,
                   Wszystko moje — wszystko moje!...

                                Młodzieniec

Co to jest, co za śpiewy? — Czyż i w późnej nocy
Trudno jest być samotnym?

                              Głos nieznany

                                                Cha, cha! — Skąd te żale?
Wszakże niebardzo dawno wołałeś w zapale,
Że czujesz brak nieznośny, że pragniesz pomocy
Tych ulubionych marzeń, «co zmarły przed chwilką,
A z obrzędów pogrzebu dym pozostał tylko...»

                                 (milczenie)

«Słuchaj! Ty mię znasz dobrze, ja dla twojej głowy,
Dla młodych myśli, zawsze dostępna i bliska,
Jako przy główce maku listek atłasowy,
Majaczyłam i błogie plątałam zjawiska.
Jam rusałka-marzenie, to młode marzenie,
Co, niewiadomo poco, z chciwością dziecinną
Nieraz żebrze u człeka o jedno westchnienie,
O jednę łzę niewinną!
I westchnienia posłucha, i łzę na dłoń schwyta,
I zwilży nią krzew suchy — aż liść się prostuje,
Zielenieje — i młody pączek wyskakuje,
Przeciera senne oczko — «kto mię woła?» pyta.

                                Młodzieniec

Dosyć, dosyć tych cacek! Trudno mi, nie mogę
Bawić się, bo mam jakieś silniejsze przeczucie,
Co odpycha pieszczoty, wzbudza nawet trwogę,
Że już nie czas.

                                   Rusałka

                          Więc klęknij, dumaj o pokucie,
Żałuj, żeś przeżył chwilkę! Cha, cha! Dziwny człeku!
Twoje życie — to cząstka tak zwanego wieku,
A wiek — sto lat; choć zginie, wieczność o nim nie wie,
Bo gdzież taka drobnostka może ją obchodzić!
Cha, cha! Dalej, pątniku! Zacznij płacz rozwodzić,
A ja wzajem rozrywki będę szukać w śpiewie:

                   Gdy po deszczu, po majowym,
                   Wstęga tęczy cicho spłynie,
                   Ja w wianeczku lilijowym
                   Biegam sobie po dolinie.

                   Biegam, latam...

                                Młodzieniec

                                               Precz, córko pieszczot i gnuśności!
Ja nie chcę mdłych rozkoszy — sam z sobą zostanę
I będę badał — śledził — przeczucie nieznane,
Które wrosło w me serce — przeczucie wielkości!...

                                   Rusałka

No, zostań sobie, zostań, lecz o tem,
Ażebyś twoich szałów nie żałował potem!
Zostań, a ja tym czasem polecę daleko
I zacznę moje czary — bo też umiem cuda,
Jakie stwarzać niekażdej rusałce się uda.
Ja czasem mrugnę tylko figlarną powieką,
Klasnę w dłonie, zawołam: «Dalej, moje kwiatki!
Kto też najprędzej biega!» — a wnet na przegony,
Przez zarośla, mogiły, pola i zagony,
Rwą się róże, lilije i pełzną bławatki,
I krzaki bzów wędrują,
Ziemię za sobą prują...
Ja zaś wciąż klaszczę w dłonie, lecę lotem strzały,
Na pogoń kwiatów patrząc, nucę pieśń radosną,
A gdy stanę, wnet wszystkie przy mych stopach wrosną,
Jakby się nie zmęczyły, jakby nie biegały,
Jakby, tędy przechodząc, ogrodnik przypadkiem
Zgubił garść różnych nasion, a stąd kwiaty wzrosły
I przez zmrużone pączki spojrzały ukradkiem,
I świeże czoła wzniosły.

                                Młodzieniec

Płonna maro, uciekaj! Czy widzisz? Tam, w dali
Iskierka, błyskawica — ach, niebo się pali!
Zastęp wojska, rażony, jak zdeptana żmija,
Wściekłym jadem nabrzmiewa, kurczy się i zwija —
Zmora wojny to sprawia! Bo też umie cuda,
Jakie stwarzać szatanom nawet się nie uda —
Ona, klaszcząc mieczami, ryczy przeraźliwie:
«Hejże! Kto chce wawrzynów?» — a wnet tłumy lecą,
Dzikim wzrokiem, jak światłem pogrzebowem, świecą
I, przeskakując trupy, uganiają chciwie,
Uganiają, konają, nie z rozrządzeń nieba,
Lecz z pragnienia wawrzynów — liści im potrzeba!...

                                     Echo

                          Liści im potrzeba!...

                                   Rusałka

Ach, jakżeś ty niedobry! Takie straszne rzeczy
Gadasz, że aż dreszcz bierze! Wierz mi, mój kochany,
Że twojej tak głębokiej, tak zatrutej rany
Dzielność moich uroków nawet nie wyleczy,
Więc żegnam cię na zawsze!...

                                        *

                                                   I, między gęstwiny,
Jęczący, głuchy szelest zlekka dał się słyszeć,
I mdlał — konał — nareszcie całkiem przestał dyszeć;
Potem raz tylko drgnęły gałązki leszczyny,
A potem wszystko ścichło.

                                        *

                                             Ha! spadł ciężar z duszy!
(Krzyknął młodzian radosny i powstał raptownie),
O, teraz jestem zdrowy, silny niewymownie,
Bo, chociaż chwilę strasznych przetrwałem katuszy,
Choć tłum rojonych cierpień brał mię w swoje kleszcze
I gniótł, dręczył — jednakże teraz szydzę z niego,
Teraz godowy puhar dla siebie nalewam,
I dotykam ustami brzegu złoconego,
I będę szczęsny jeszcze,
I jeszcze pieśń zaśpiewam:

                   Młodości, ty nad poziomy
                   Wylatuj, a okiem słońca
                   Ludzkości całe ogromy
                    Przenikaj z końca do końca!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

© Copyright: Валентин Валевский, 2021, Стихи.ру
Свидетельство о публикации №121012506138