Из письма к Влодзимежу Любенскому. Циприан Норвид

      Из письма к Влодзимежу Любенскому

     Циприан Камиль Норвид (1821 — 1883)

                   перевод с польского

… Хотел ты гнать меня, как в Греции колонну
На берегу морском, волной стеклянной, жаль мне,
Что слезы для нее — ко гробовому стону,
Что столько боли, грусти меж псалмами камнем...
Ну что ж, гони, а мне грустить позволь безумно.
Какая ж грусть (сказать бы мне благоразумно),
Какая ж грусть умна?!.. Здесь умолчу недаром,
Но вспомню время, что отмечу сказом старым:

Раз Цицерон* по делу выслан был из Рима
В Сикулы — Славой мира упрежден крылатой,
Поплыл по письмам с Капитолия без дыма,
Не так как нынче мчат с Неаполя регатой.
Перенесу в Палермо — вот, поплыл на судне
Большом и веслокрылом, песнь звеня на лютне,
А в городе одном был выходец Эллады
(Ему и греческие боги были рады):
Старик, учащий молодь греческим наукам,
Немногословный, напевающий рапсоды,
Отшельник скромный, гордый как народы,
Что страждут в непреклонности к их мукам,
Сходя со сцены их истории на годы...
С тем выходцем наш Консул под открытым небом,
В трудах Сократа насыщаясь, будто хлебом
Мистическим делился с людом в каждом слове.
А был то вечер, тихий как у взгорий хмары
Со звездами в очах — и ниже, где в обнове
Ученики у школ и ряд колонной пары,
Червонный лавр, что заревом цветов искрится.
Он говорил — но говорил не римской черни
Как хитрый гладиатор, но как дух, что мчится
Губами ритмам лавы вторить у вечерни.
Рожденный греком, говорил он с придыханьем
И этот выговор звучал последним смехом.
Пусть мутный яд словес не доведет до тризны,
Как камень парой слов не выбьет мысль отчизны...
Наитие прошло — ученики льнут кругом,
Когда из крыл вернулся в консульскую тогу,
Как тайный дух, что вышел с образа досугом,
К восходу солнца взяв ко мрамору дорогу.
И вот вам римлянин от греческого дыма,
Стоит сей муж вблизи и как дитя льет слезы,
С тоской слова летят как будто в небо розы:
«Уже и слово высосал вампир из Рима!..»

Сей сказ Плутарх** писал, вотще стремясь в глубины.
Ах, сколько голубем выдавливал я мины
Из италийских гирь, Гримхильды*** сын, тоскуя,
И горько мне, не знаю сам, зачем пишу я.

1848 г.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

* Цицерон (Марк Туллий Цицерон; 106 - 43 гг. до. н. э.) —
древнеримский политический деятель, оратор и философ.
Более подробно на эту тему см. в материале Википедии:
https://ru.wikipedia.org/wiki/Марк_Туллий_Цицерон

** В своем поэтическом произведении Циприан Норвид
опирается на некий рассказ о Цицероне историка Плутарха
(46 - 127 гг. н. э.), древнегреческого писателя и философа,
общественного деятеля римской эпохи, раскрывшего в его
труде («Сравнительные жизнеописания») характеры и
образы выдающихся деятелей Древней Греции и Рима.
См. в Википедии: https://ru.wikipedia.org/wiki/Плутарх

*** Сын Гримхиьды — Иридион, легендарный герой
поэмы Зигмунта Красинского, упомянутый в тексте
произведения Циприана Норвида.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

польский оригинальный текст:

https://pl.wikisource.org/wiki/Z_listu_(do_Włodzimierza_Łubieńskiego)
https://poezja.org/wz/Norwid_Cyprian_Kamil/27016/Z_listu

Cyprian Kamil Norwid (1821 — 1883)

      Z listu do Włodzimierza Lubieńskiego

...A ty mnie ganić będziesz, że greckiej kolumny
Na brzegu morskim, falą oszklonej, tak żal mi,
Że prawie łzę ja dla niej miałem, jak dla trumny,
Gdy tyle bolów, smutków tyle się dziś psalmi...
Więc słusznie gań, a smucić pozwól się niesłusznie,
Bo któryż smutek (rzeczy biorąc wielkodusznie).
Któryż bo smutek słuszny?!... Dalej nie dośpiewam,
Lecz wspomnę czas i powieść starą — starą nie wam.

Cicero, konsul, z Rzymu wysłan był za sprawą
Do Sikulów — skrzydlatą uprzedzony Sławą,
Listami także, których datum z Kapitolu;
Popłynął, nie jak parą się dziś z Neapolu
Przenoszę do Palermo — popłynął na nawie
Wiosłoskrzydłej, dzwoniącej pieśń, jak mdłe żórawie.
Tam w mieście jednym grecki był wychodziec stary,
Uczący młódź mądrości greckich (może wiary?)
Samotnik, tęskno nieraz nucący rapsody,
W mówieniu skąpy, skromny, dumny, jak narody
Zbolałe, albo męże, w głębokość sumienia
Schodzący, gdy historii rzekną: «Do widzenia!»
Z tym to wychodźcem Konsul, pod otwartym niebem
O sokratejskich rzeczach mówiąc, niby chlebem
Mistycznym się narodów rozłamywał w słowie.
A był to wieczór, ciszy w górze obłokowie
Z gwiazdami w oczach — ciszy niżej i uczniowie
Na schodach gmachu — dalej kolumn rząd — a daléj
Czerwony laur, co kwiatów się łunami pali.
Cicero mówił — mówił nie do rzymskiej rzeszy,
Jak chytry stron gladiator, lecz jak duch, co śpieszy
Wargami, by rytmowej wydążyły lawie,
Więc jak natchniony, Grekiem się rodzący prawie;
A mówił wciąż helleńskim słowem i przydechem,
Bo była rzecz o duchu — rzecz, ostatnim śmiechem
Po wychyleniu mętnej okryta trucizny,
Jak głazem — na nim słowa te dwa: myśl ojczyzny...
Natchnienie przeszło — ucznie się do mówcy garną,
Gdy ten ze skrzydeł w togę wracał konsularną,
Jak duchy, co, z posągów wysłane na zwiady,
O wschodzie słońca w marmur znów wsiąkają blady.
I stał Rzymianin, siłą namaszczony grecką,
A grecki mąż opodal, kryjąc łzę, jak dziecko,
Zatęsknił — potem, w niebo rzucając rękoma:
«Więc już i słowo (szepnął) wyssał upiór-Roma!...»

Powieść tę (której Plutarch pisząc, nie czuł głębi),
Och, ileż razy piskiem dławionych gołębi
Z italskich tu ja gruzów, syn Grymhildy, słyszę,
I gorzko mi, aż nie wiem sam, czemu i piszę.

1848 r.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

в качестве иллюстрации к материалу произведения
представлена картина художника Wiliam Turner
https://b.radikal.ru/b07/1908/a3/b051c0fb3873.jpg

© Copyright: Валентин Валевский, 2010, Стихи.ру
Свидетельство о публикации №110061105794