Слеплю себе снеговика - и утолю свои печали. И с теплокровными встречали мы в доме праздники, пока из берегов не вышла Лета. Из песни вырубить куплета не в силах твёрдая рука. Иные десять лет далече, а тех уж поимённо нет. А доктор - времечко и лечит, но вместо тормозков, монет берёт седыми волосами, морщинами и кратким сном. Под голубыми небесами в тысячелетии ином лежат себе покровы снежны. А девы с вьюношами нежны! А мне, скажите Бога ради, кому на плечи руки класть. Ужо и места нет в тетради. Сменилось время, шкура, власть, но одиночество и ныне, как прежде, в клочья душу рвёт. Она вместилище уныний. Любовь жива, но не живёт! * * * Слепив себе Снеговика, есть шанс языческие пляски устроить так, чтоб до Аляски (до Янки – супротивника) пошли сейсмические волны по корке матушки Земли. И чтоб у пирсов нефтечёлны, покинув кнехты, в дрейф легли. И чтоб у Персов персиянки, танцуя танец живота, успех имели. Несмеянки вдруг засмеялись. Из Кита, чтоб вышел родами Иона, чревовещая житие, как Ив Кусто во время оно. Кто знает Жизнь, скажите ей, что я любить её до гроба намерен. Пусть благоволит! Пляшу! Неутомим, как робот, на тверди европейских плит. * * *