Октябрь раздет, как новобрачный, уже почти до середин. Зияет полдень, стиль барачный, и я, как водится, один живу в прикуску с корнеплодом в прифронтовом своём ряду. На стенке календарь с Ван Клодом забитый суетой в гряду иных потрёпанных героев. А полдень так уже хорош без скорострельных геморроев, меня не ценящих ни в грош в реестре станций и инстанций. Инсинуации скотов да дряхлость жёлтых книжных стансов, которыми топить готов буржуйку, тело согревая, да впечатляя кипяток. Чу, лязг забытого трамвая на полках дней, да сна чуток! А это ж счастие какое лежать расслабленным в углу во глубине промозглых коек и лихо радовать в пылу простой простудной лихорадки, и знать, что не умрёшь в веках, поскольку школьные тетрадки хранят судьбу в черновиках.