Гуттаперчивая осень ластится из подворотен, изо всех щелей и складок входит мягко вглубь меня. Я, конечно же, не против, терпкий вкус её так сладок, потому что напоследок входит, словно корм в коня. И ещё она ночами шепчет мне: Ложись поближе. Обнажёнными плечами светит месяцем впотьмах. Поцелуй меня пожарче – и сухие губы лижет. И тогда я, как апостол, или Нестор Мономах. А она всхлипнёт по-бабьи и замёрзнет, как снегурка, чтоб воскреснуть где-то в марте и родить мне первенца. Плачет, наполняя бадьи, дождьно, слёзно, даже с горкой. Да и я реву, по морде каплет память слегонца.