Возле кладбища: одинаковые люди. Часть четвертая (следующая половина ночи, утро)

Часть четвертая. Виталий, следующая половина ночи, утро.

1.

Виталий какое-то время не мог оторвать взгляд от собственного отражения, которое находилось в каком-то метре от него, смотрело на него всё тем же зеркальным способом, повернув голову в его сторону, и, без всякого сомнения, изучало самого Виталия так же, как делал это и он.
Так прошла минута. Кажется, что не более, и после Виталий решился сделать первое движение, полагая, что и его отражение проделает то же самое. Он сделал шаг влево, но отражение не послушалось его и осталось на прежнем месте. Виталий понял, что игра в зеркало закончилась, от того внутри него ничего не поменялось, потому, что нервная нить и без того была натянута выше всякого предела, но при этом он от чего-то не ощущал желания убежать, поступить привычным способом, чтобы избавиться от неприятного ему явления.
— Сегодня очень теплый вечер и совсем никого нет на улице — чуть слышно проговорил Виталий.
Он уже не надеялся на то, что эхо собственных слов вернется к нему, но ошибся в этом. Собственный голос, прозвучав со стороны, сильно напугал Виталия, и ему трудно было понять, что явилось первоисточником испуга. То ли запись его голоса, то ли то, что прозвучавшие слова не повторились в точности, а изменились, дополнившись.
— Сегодня и вправду теплый вечер и очень хорошо, что совсем никого нет на улице, а то я, как и ты, не люблю этого.
Отражение, произнеся свои слова, улыбнулось, а Виталий мгновенно почувствовал, что натяжение страха еще сильнее увеличилось. Улыбка, которая отпечаталась в его сознании совсем не походила, не имела ничего общего с привычной ему, собственной улыбкой. Эта, что проявилась сквозь темноту вечера, была другой, была какой-то надменно властной. Принадлежавшей незнакомому, очень чужому человеку, к которому Виталий нигде и никогда не имел никакого отношения, даже в самом кошмарном сне.
И вот тогда, и точно впервые, Виталий ощутил, что где-то уже видел это. Сквозь сон, в предрассветный, мутный час, когда метался, скомкивая простынь под собой, когда спасался бегством от настигающего его горячего пламени. Кажется, что тогда, он и запомнил.
Особенно эти пустые глаза. Не имеющие различий с его глазами, за исключением одного — пустоты, которая скрывалась под оболочкой взгляда, но совсем не далеко, а в одном движении, в одном прищуре. Нельзя было этого не заметить, нельзя было этого не почувствовать, но куда неприятнее было ощущение, пришедшее спустя еще несколько секунд: а что дальше?
Виталий мог простоять на одном месте долго. Мог бы дождаться, когда появится в их компании кто-то еще, и тогда бы точно исчезла скованность, и может хоть что-то обязательно пришло бы в голову, чтобы не настолько жутко выглядел тот, кого он уже неоднократно называл человек-тень, и к этому моменту слишком часто подозревал, что человеком обозначенный тип не является. Только слишком долгим было обдумывание, может, не было его и вовсе, но тот, что стоял рядом имел свои планы и не собирался откладывать их в долгий ящик.
— Ну, хватит играть, нет у меня на это времени. Меня зовут Афанасий. Тебя я уже давно знаю, ты со мной тоже имел возможность познакомиться — несколько свистящим, но всё же похожим на голос самого Виталия, голосом произнес человек-тень.
— Я знаю — покорно прошептал Виталий.
— Вот и хорошо. Будешь делать всё, что я скажу. Но не бойся, многого я от тебя не потребую — продолжил человек-тень.
— Я и не боюсь — попытался сам себя обмануть Виталий.
— Не лги мне, этого я не люблю — угрожающе прошипел Афанасий или человек-тень.
— Я понял — просто ответил Виталий.
— Спрашивай, если хотел что — более спокойно произнес Афанасий и внимательно осмотрелся по сторонам.
— Ты всё время здесь? — Виталий спросил лишь для того, чтобы спросить.
— Нет, но иногда бываю — признался Афанасий и в этот же момент стал нюхать ноздрями воздух, делал он это так, как делают лишь хищные звери, и никогда такая особенность не наблюдается за людьми.
Виталий, несмотря на свою природную заторможенность, сумел отметить ненормальное поведение Афанасия, но тут же обреченно согласился с этим, ведь он и до этого знал и видел, что Афанасий человек необычный. И не было странным, что даже в мыслях Виталий теперь боялся подумать об Афанасии, как не о человеке. Пусть лучше он будет необычным, пусть странноватым, но не тем, кем он был на самом деле. Виталий извне чувствовал это неприятное, но необходимое для него правило.
— Пора мне, сам тебя найду, когда нужен будешь — произнес Афанасий.
Виталий лишь кивнул головой. Афанасий направился внутрь дома, но остановился в дверях.
— Запамятовал я совсем, хотя думаю, и не стоит лишний раз, но о нашей встрече никому. Да и завтра найдешь в третьей квартире, на кухне, чёрный пакет, передашь его Дурадилову старшему.
— А что я ему скажу? — растеряно спросил Виталий.
— Ничего не скажешь, передашь и всё. Я сам ему скажу, если нужно будет.
— Дурадилову тоже нельзя говорить?
— Я же сказал: никому.
После Афанасий скрылся внутри дома, а Виталий оставался на своём месте еще в течение десяти минут, стараясь то ли разуметь произошедшее, то ли просто боясь сдвинуться с места. О том, чтобы пройти в дом следом за Афанасием, чтобы посмотреть, где он может быть, — не было и мысли.

2.

Демьян проснулся от того, что кто-то яростно трезвонил в дверь. Наверное, с минуту Демьян лежа ждал, когда Виталий откроет дверь, но тот не подавал признаков жизни. В дверь же начали колотить руками, а после этого раздался пьяный женский голос:
— Открывай придурок, я знаю, что ты дома!
“Галя приперлась” — подумал Демьян, вспоминая недавние разговоры и тяжело поднимаясь с кровати, с помощью своих костылей.
Пройдя на кухню, Демьян увидел Виталия, который спал, не изменив своей привычной позе. Возле его головы находилась наполовину израсходованная бутылка с вином, рядом лежала открытая пачка сигарет, и так и не убранная в холодильник закуска. Вениамин встретил старика грациозным потягиванием, затем произнес приветствие на своем языке, а Виталий неожиданно произнес странную абракадабру, не прерывая сна.
— Чего, какая еще тарарань? — громко обратился к Виталию Демьян, но тот никак не отреагировал на это.
— Открывай засранец! — продолжала ругаться за дверью Галина.
— Иду уже — громко произнес Демьян, хотя мог бы того и не делать, потому, что в этот момент уже находился в десяти сантиметрах от входной двери, но еще не мог в полумраке найти щеколду.
Галина, не ожидав такого поворота событий мгновенно притихла. Демьян уже не слышал её присутствия, но при этом, точно зная, что она там, добавил несколько слов для пущей убедительности:
— Не пускают домой, это же надо, хозяйка домой попасть не может.
Галина и здесь не нашла словесных комментариев. Может, оставила их про запас. Хотя и это было не так, потому что, когда отворилась дверь, Галина продолжала стоять в легком недоумении, пуча свои пьяные глаза на незнакомого ей старика, да к тому опирающегося на костыль.
— Не рада мать, ей богу, не рада — пошутил Демьян, отстранившись с прохода, чтобы, так называемая мать, смогла войти внутрь.
Выглядела Галина не очень. Сейчас не о внешности, а об её заметно нервозном облике. Хотя и внешностью женщина не могла особо поразить незнакомого мужчину. Была Галина невысокого роста. Когда-то миловидное лицо имело на себе явственные следы чрезмерного употребления спиртного, в виде довольно глубоких и не по годам устоявшихся морщин. Большие круги под глазами, слишком уж сильно оттеняли эти самые глаза, делая их почти неразличимыми. Что давно была потеряна былая привлекательность. А ведь она была, и если присмотреться пристальнее, внимательнее, то можно было воссоздать облик Галины тридцатилетней давности. И нужно не стесняясь, и не лукавя отметить, что когда-то давно выглядела она хорошо, и, наверное, не заслуживала своего сегодняшнего отражения в зеркале. Впрочем, что об этом.
Одета Галина была в синюю короткую куртку, черную юбку, под стать своим волосам, которые неухоженными спадали чуточку ниже плеч, а от самой Гали исходил сильный аромат алкогольной продукции, которая оказалась внутри женщины совсем недавно.
— Вы кто? — неуверенно спросила Галина у Демьяна.
— Дед Демьян — просто ответил тот, когда Галина все же оказалась в небольшом и захламлённом коридорчике.
— Виталькин друг?
Галина продолжала тормозить, и от Демьяна не скрылось, что она чем-то сильно напугана.
— Можно подумать: здесь никого посторонних не бывает — произнес Демьян, полагая, что подобная ситуация не может быть для Галины чем-то особенным.
— Бывают, конечно — пролепетала Галина, освободившись от куртки.
— Что же тогда? — спросил Демьян, тоном как будто они были знакомы очень много лет.
— А этот малахольный где? — вместо ответа, спросила Галина.
— Спит пьяный — пояснил Демьян.
— Ну, ладно, а то я подумала, что его только что видела. Думаю, откуда он и куда направился. Окликнула, он отвернулся, а взгляд у него ненормальный, какой-то не такой.
Галина, не спрашивая разрешения и не предложив Демьяну, налила себе в стакан вина.
— И что? — не удержался Демьян, в его сознание после слов Галины мгновенно вернулся Афанасий, о котором он забыл, проспав дольше отведенного на это времени.
— Испугалась я, вот что — Галина одним махом отправила содержимое стакана внутрь.
Демьян молча произвел процедуру наполнения стакана. Пустую бутылку отправил под стол. Галина сидела рядом с ним по левую руку, а по правую продолжал спать Виталик.
— Занятная история — начал Демьян, собираясь рассказать Галине о своей встрече со вторым Виталием или Афанасием, как сам он представился, но Галина, почувствовав волшебное действие эликсира жизни, перебила Демьяна.
— Я его таким не первый раз вижу. Сначала думала: вот и до белочки допилась, а сейчас и вовсе ничего сообразить не могу. Только теперь точно знаю, что это не Виталик.
— Может и он был — нарочно сказал Демьян, желая проверить осведомленность Галины.
— Как же он, вот он спит пьяный в стельку, а я его близнеца всего минут десять назад видала — уверенно заявила Галя и начала глазами искать, чего бы выпить.
— Ты же уверенно кричала, что он дома — удивленно сказал Демьян.
— Ну, я же говорю, что это не Виталий — ответила Галина.
— Трудно тебя понять, то Виталий, то не Виталий — несколько ироничным тоном произнес Демьян.
— Да, похож, ну, как две капли воды — не скрывая искреннего изумления, объяснила Галина.
— Знаю я, уже имел с ним знакомство — мрачным тоном заявил Демьян.
— Как имел? — не поверила Галина, а Демьян вытащил из холодильника бутылку с водкой.
Галина, по достоинству оценив появление водки, широко улыбнулась, и было видно, что её желание продолжить общение заметно усилилось, даже не дождавшись, когда Демьян разольет в стаканы первую порцию сорока градусной заразы.
— Здесь он был. Виталик тебя ожидал, а явился этот загадочный тип. Его зовут Афанасий. Фамилию не запомнил, вроде Вышевзглядов. Знаешь такого? — пояснил Демьян и, не чокнувшись посудой с Галей, проглотил свою порцию водки.
— Нет, первый раз слышу — ответила Галина, и тут же последовав примеру Демьяна, покончила с содержимым стакана.
— Теперь знаешь, только вот, разве он к вам не заходил никогда, и ты его лишь мельком видела. Странно это, Виталя мне объяснял, что они чуть ли не братья — очень серьёзно проговорил Демьян.
— Слушай дед, если бы я чего знала. Виталик ведь с башкой своей не совсем дружит. Так и притащит сюда какого психа.
— Будто поэты у вас собираются — засмеялся Демьян.
— Ну, не поэты, а так люди порядочные бывают — серьёзным тоном возразила Галина — Наливай еще по одной — продолжила она.
— Да, уж, Виталя — протяжным образом озвучил Демьян и поспешил исполнить просьбу Галины.
— Долго он спит? — спросила Галина.
— Хер его знает. Я раньше отключился, а он с этим Афанасием сидел или сам с собой. Всё у меня в голове перемешалось. Честно скажу: жуть какая-то.
— Я тоже не один раз, когда лишнего переберу, то такое мерещится — у Галины стал заплетаться язык.
Демьян, удивляясь самому себе, держался хорошо. Видимо, помогали ему в этом лишние два часа, которые нарушив заведенный порядок вещей, продержали Демьяна в объятиях сновидений куда дольше обычного.
— Я не об этом — не согласился со словами Галины Демьян.
— А о чём ты? — удивилась Галина.
— Ненормально, как-то. Этот тип он странный очень — сбавив громкость голоса, произнес Демьян.
— Говорила же, что маньяка притащит — еще сильнее коверкая слова, отреагировала Галина.
— Ага, на него самого похожего, что страшно. У меня ощущение, что этот Афанасий и не человек вовсе — уже шепотом произнес Демьян и внимательно посмотрел на спящего Виталия.
— Да, ну, как такое, быть может? — спросила Галина и заглотила очередную порцию водки.
— Вот и я не могу понять — ответил Демьян.
В этот момент Виталий поднял голову. Секунд пятнадцать он пытался идентифицировать собственное местоположение, а затем произнес:
— Что я говорил: придёт она.
— А друга своего, куда дел? — спросил Демьян.
— Какого друга — удивился Виталий.
— Афанасия, кого же еще — довольно бодро и даже весело пояснил Демьян.
— Я не помню. Он был, я заснул, но он еще был в моем сне, и мы говорили, а затем он ушёл — Виталий основательно пытался объяснить свои ощущения и воспоминания.
— Совсем голова не соображает — внесла свою лепту в разговор Галина.
— Нормально у меня всё с головой — недовольно произнес Виталий.
Через час, когда время на часах перешло отметку в три часа ночи, Демьян уже в третий раз отправился спать, но на этот раз он разместился в зальной комнате, заняв видавший виды грязный и не накрытый покрывалом диван. На кровати в маленькой комнате разместилась Галина, сраженная зеленым змием несколько раньше Демьяна, а Виталий не изменил своей привычке и вновь заснул, опустив голову на руки в сидячем положении…
Тот разговор, который имелся у них до того, как им отключиться ко сну, крутился вокруг совершенной и предельно пьяной пустоты. Несколько раз переходил к выяснению отношений Галины и Виталия, но разборки не сводились к чему-то личному, касались они лишь одного — имя которому деньги. Галина постоянно сохраняла за собой инициативу. Виталий отбивался довольно вяло, иногда неохотно. Но при этом уступать не хотел, и все попытки Галины получить от своего сожителя пять тысяч рублей прямо сейчас, потерпели полное фиаско. После этого Галина, еле передвигая ноги, оказалась на кровати. Виталий переключился на воспоминания об давно усопшей маменьке, мельком затронул папеньку Сергея Филипповича, и вот здесь-то пробудился интерес со стороны Демьяна, который к тому времени уже откровенно клевал носом.
— Слушай Виталик, а папенька твой он эту квартирку откуда взял? — спросил Демьян, закурив сигарету.
Здесь нужно отметить как-то подзабытую деталь. Дело в том, что от табачного дыма в квартире было практически нечем дышать. И если бы здесь появился случайный человек или просто зашедший с улицы на огонёк, то он мог бы в полной мере ощутить, с трудом передаваемый, особый колорит, который, кстати, успешно проходил через дверь. Хорошо, что нет никому нужды стоять подле закрытых дверей квартиры Виталия, или всё же…
Виталий задумался перед тем, как ответить Демьяну. Демьян же терпеливо ждал потихоньку, небольшими затяжками приканчивая сигарету с дешевым табаком.
— Он от деда с бабкой её получил — наконец-то ответил Виталий.
— От родителей по наследству, короче говоря — по своему перефразировал услышанное Демьян.
— Ну, да — согласился Виталий.
— А квартиру, которая у вас была до развода родителей, её как они разменяли? — интересовался Демьян.
— Мы тогда и переехали к церкви — снова, оставив длительную паузу, ответил Виталий.
— Вы, я знаю, а папенька твой? — не унимался Демьян.
— Не знаю, он вроде здесь жил. Да здесь, бабка моя тогда еще жива была.
Виталию воспоминания давались нелегко.
— Деньгами он забрал свою долю от первой квартиры — предположил или спросил Демьян.
— Может — не стал спорить Виталий, поскольку не мог вспомнить или вовсе не знал обстоятельств дела.
— Ясно — произнес Демьян, и начал наполнять стаканы вином (с водкой к тому времени они успели покончить)
— Мутит что-то — озвучил собственное состояние Виталий.
— Нормальное пойло, чего мутит-то — удивился Демьян.
— В голове шумит еще — как ребенок жаловался Виталий, и интонация его голоса действительно напоминала десятилетнего ребенка.
— Спать иди — предложил Демьян.
Виталий не ответил.
— Слушай, а дед твой по отцу, он давно умер?
Вопрос прозвучал крайне неожиданно, от того Виталий впал в еще больший ступор. Долго смотрел на Демьяна, полагая, что тот должен добавить к своему вопросу что-то вроде продолжения или обозначения, которое поможет Виталию сформулировать ответ.
— Давно он умер. Я его и не видел никогда — преодолев затруднения, произнес Виталий.
— Вот оно, как в жизни бывает. Никогда не знаешь, куда повернет твоя дорожка — философски произнес Демьян, думая о чем-то своём.
— Вспомнил — мрачно произнес Виталий, и Демьяну на долю секунды показалось, что голос Виталия прозвучал неестественно.
— Говори, если вспомнил.
Демьян вновь наполнил стаканы вином.
— Убили его, как раз в тот день, когда я родился. Он должен был следующим днем ехать в роддом вместе с моим папенькой, а вместо этого его мертвым нашли, прямо здесь на полу. Большая лужа крови была. Сам он весь истыкан ножом.
Демьян, слушая Виталия, не отводил своих глаз от лица говорящего, следил за движением его губ, и сейчас был почти уверен, что с ним разговаривает уже не Виталий, а тот, кто недавно назвался Афанасием, и тот, о ком со страхом рассказывала Галина.
— Как сейчас его помню. Поза у него была неестественная, смешная даже — произнес Виталий, посмотрев на Демьяна совершенно опустошенными зрачками.
—“А он ведь с ума сходит, от того и в больнице не появляется” — подумал Демьян, но при этом он не имел четкой уверенности в своей догадке, так одна из, есть еще варианты, но они кажется еще хуже.
— Ты-то как помнить можешь? — спросил Демьян.
— Что? Я-то, рассказ маменьки вспомнил — теперь голос был привычным, глаза обыденными, и даже фигура Виталия, показалась Демьяну, куда более расслабленной, куда более пьяной, чем была несколько секунд назад.
— Страшное, какое совпадение. В один день с рождением внука, смерть деда — риторически произнес Демьян.
— Ничего страшного, нормально это — за спиной Демьяна, прозвучал голос Афанасия.
— Как нормально — произнес Демьян, повернув голову к Афанасию.
Перед Демьяном, как и прежде, находилась точная копия Виталия, но сейчас имелось значительное различие, которое исходило от самого Афанасия. Он и не пытался скрыть, что он и Виталий, несколько разные люди. Дело было не в глазах, они и без того выдавали контраст с головой. Дело было в манере говорить, в уверенности, и в непомерной черноте, что так и сквозила от слов и движений Афанасия.
— Какая длинная ночь. Очень давно не было на моей памяти столь вдохновенной ночи — голос Афанасия заметно смягчился, сам он присел на свободный стул, на котором до него сидела Галина.
— Ночь как ночь — произнес Демьян, а Виталий молчал, погруженный в какое-то коматозное состояние, так как будто из него выпили всё жизненные силы, причем сделали это быстро и сразу.
— Не скажи старик — засмеялся Афанасий, — не скажи, давненько я не чувствовал столько силы — продолжил Афанасий.
— Не понимаю тебя, видно уже перебрал с винцом — проговорил Демьян, ища на столе пачку с сигаретами.
— Много лет, слишком много лет, я ждал — произнес Афанасий, глядя злобными глазами в лицо Демьяна.
Что чувствовал Демьян сказать сложно. Если до этого у него было скомканное ощущение раздвоения, то сейчас ничего подобного быть не могло, потому что он прекрасно осознавал, что нет никакого видения, а то, что он испытывал, было лишь туманом, который с неизвестной целью заставлял Демьяна поверить в то, что Афанасий не существует, что Виталий всё это придумал. Но сейчас получалось что-то обратное из которого исходило: скорее Афанасий придумал Виталия, скорее это его игра. Только вот цель?
Еще раз глянув на Афанасия, Демьян ужаснулся. Тот в данный момент отвлекся от Демьяна и неприятным, по-человечески необъяснимым, взглядом смотрел на Виталия. Так как будто хотел его запомнить, хотел для чего-то зафиксировать.
— Так что на счет дедушки? — спросил Демьян и в этот же момент вспомнил: Вышерядов, точно, так он представился.
Вопрос был провокацией, и зачем он понадобился Демьяну, осталось известным только ему самому, но именно с этой части разговора, Демьян сам для себя запустил обратный отсчёт. Но, еще не подозревая об этом, он думал: “ Должен спросить, какой дедушка?”
Только Демьян ошибся…
— Ты о Филиппе Георгиевиче? — переспросил Афанасий и улыбнулся самым зловещим образом, так что Демьян вздрогнул, и если бы он не был пьян, то может, принял бы единственно верное решение — бежать отсюда, бежать быстрее.
Но вместо этого Демьян лишь сопоставил информацию: Папеньку Виталия звали Сергей Филиппович.
— Думаю, что да, господин Вышерядов Афанасий Захарович — произнес Демьян, сам до конца не соображая, зачем он озвучил вслух имя, фамилию гостя Виталия, его несомненного двойника.
Виталий же услышав слова Демьяна, приподнял голову. Затуманенным взглядом осмотрелся вокруг, после чего спросил:
— А где Галина? Я что-то её не вижу?
— Это та самая женщина, с которой я встречался уже трижды, всегда каким-то непонятным образом? — Афанасий также озвучил вопрос, и Демьян не знал, кому из них ответить в первую очередь.
Решив, что лучше обоим сразу, Демьян произнес:
— Спит она, как раз та самая женщина.
— Пусть немного поспит — несколько не обычно, так как будто он соглашался на одолжение, произнес Афанасий.
— Угу — промычал Виталий, а Афанасий, посмотрев на него улыбнулся.
— С Филиппом у меня старые счёты, но уже очень скоро всё закончится, совсем немного осталось — в голосе Афанасия вновь проскальзывали нотки самодовольства.
— Трудно чего-то понять, ты Афанасий ему вроде во внуки годишься — произнес Демьян, чувствуя, что еще чуть-чуть, и он вынужден будет отдаться во власть пьяных кошмаров.
— Да, нет, мы с ним ровесники. Считай одного года, он меня самую малость старше — отреагировал Афанасий, поставив Демьяна в полный тупик, а Виталий вновь отключился, еще со стороны маленькой комнаты был слышен сильный храп Галины.
— Друзья вы были? — спросил Демьян, уже еле ворочая языком.
— Были друзья, были враги, затем и вовсе пришлось его убить — спокойно ответил Афанасий.
— Как убить? — спросил Демьян и решился принять внутрь очередную дозу спиртного, хотя отлично понимал, что после этого не сможет продолжать столь интересный разговор.
— Самым обычным образом, а если точнее, то ножом. Обычным кухонным, не было времени чего-то придумывать.
Афанасий говорил. Демьян уже плавал в мутном тумане, его голова опускалась всё ниже и ниже. Афанасий толкнул Демьяна в плечо. Бледное марево тут же исчезло, но виделись необычные контуры. Что-то настойчиво смешивалось, трансформировалось. К храпу Галины добавился свист, который издавал Виталий. Изменения пространства лишь расширились. Афанасий вновь заговорил, но уже на метр далее, уже не так четко.
— Долго я подозревал, что Филипп жив. Чувствовал я всё время. Напрасно Рутберг говорил: что Евсей убил, и Филиппа, и Коленьку Васина. Если бы убил, то не мнилось бы мне, не приходило во сне, как наяву.
Демьян не понимал о чём речь. Плохо укладывалось в голове, что сидящий возле него человек сорок восемь лет назад убил другого человека — деда Виталия, при этом убийца несколько не постарел. Сплошной бред, да и кажется, что этот Афанасий сейчас разговаривает сам с собой. Туман появился снова, был еще сильнее. Демьян с огромным трудом поднялся из-за стола, чуть не упал на пол, но ему неожиданно помог Афанасий. Он сопроводил старика до дивана, а когда тот упал животом вниз, произнес:
— Спи, поспи немного, пока еще можно. Я тоже долго находился, почти как во сне…

3.

Почти мгновенно Демьян оказался в плотном непроглядном задымлении, но дышать мог свободно, лишь отдаленно ощущая привкус гари, которая казалась далеким детским воспоминанием. Вот сейчас из густого тумана, как ни в чём не бывало, должен будет выйти его друг Володька, за ним Пашка. Их лица будут испачканы черной копотью, но глаза будут светиться неподдельной радостью. Ведь совсем недавно, всего два часа назад они все вместе нашли в подвале старого дома сундук, весь покрытый налетом вонючей плесени, с ржавым замком и с ощущением одной на троих тайны. Оставалось найти молоток. Можно топор или что еще. Но Пашка закричал: — Смотри туда, там пожар! Бежим!
И они бросились навстречу пламени и густому черному дыму. Бросились на крик и на треск. Опережал их жадный до пищи ветер. Казалось, что с его помощью они вот-вот полетят, и хорошо, что не взлетели, потому, что приземлись бы эпицентре, где неистово бушевало желто-красное пламя, где можно было сгореть от одной температуры, даже ни коснувшись языков огня.
Но Володька не появился, не последовал за ним и Пашка. Демьян не видя и в полуметре от себя, сделал еще несколько шагов. Затем остановился и попытался закричать, чтобы друзья отозвались. Но у него ничего не получилось. Его крик поглощался этим бледным маревом, превращался в твердое вещество, во что-то фантастическое, что Демьян обмер, затаил дыхание, не веря своим глазам, перед которыми находился его застывший крик. Повисший прямо в воздухе, не имеющий возможности продвинуться дальше туда, где находились его друзья Володька и Пашка, туда, где нужно было открыть сундук, туда, где рядом бушевало пламя, и туда, где навечно остановился август сорок четвертого года. Пусть за несколько тысяч километров от войны. Но это пламя долетело сюда, оно было дыханием, было сильным ветром, как раз тем, что чуть не заставил их взлететь. Тем самым, что сейчас разгулялся в тех местах, куда ушёл отец Демьяна, где уже навечно остались отцы Володьки и Пашки.
Демьян продвинулся еще на несколько метров. Миновал собственный крик стороной. После того начал ощущать на своей старческой коже сильное тепло, от совсем рядом веселящегося пламени. Только почему он ничего не видел, почему мог свободно вдыхать воздух? Нужно вперед, еще с десяток метров, и Демьян двинулся, ожидая увидеть огонь. Но вместо этого он попал в замкнутое пространство длинного и узкого коридора, где мгновенно пропало тепло, исчез привкус гари на губах, а в голове колотилась ужасная догадка: мир Афанасия, настоящий мир Афанасия. Я иду по нему, я самым неведомым образом проник сюда. Вот дверь, за ней кладбище. Ведь только здесь пахнет страхом и скорбью. Нигде нет этого ощущения, за исключением кладбища. Только на нем, на похоронах и без них. Почти всегда. Днем или вечером. В предрассветный час, или когда застыла в своем жутком величии кладбищенская ночь, не допустив к себе ни одного человека, окромя мальчика одиннадцати лет, который сумел спрятаться, до конца не понимая, что же он наделал, пытаясь найти пропавшего без вести отца и, видя совсем рядом с собой страшную фигуру мужчины в эсесовской форме.
— Это Рутберг — обманывало Демьяна время, путая местами того самого мальчика Дёму и глубокого старика, на несколько секунд остановившегося в мире Афанасия, перед тем как открыть одну из многочисленных дверей в коридоре.
И он не ошибся. Перед ним было старое, уснувшее в вечерней мгле кладбище. Слабый свет всё ниже опускающегося светила падал неразборчиво. В одном месте его было больше. Чуть в сторону, и он терялся вовсе, поглощенный всё более и явственнее заявляющими о себе тенями. Полный штиль, коснувшись лица, поспешил улизнуть вниз, оставив березовым исполинам крохотную возможность шелестеть листвой на самом верху, чтобы не мешать, чтобы не путать непроходимые тропинки, которые виделись Демьяну со всех сторон. Он же стоял, не зная, что ему необходимо, куда он должен двинуться. Рядом, в двух шагах находились две игрушечные могилки, не имеющие оградок. Лишь один памятник на двоих, стоящий посередине и с чудовищным цинизмом напоминающий сказочный теремок.
Случайно попавший сюда, в царство мрака и смерти. Но тут же оказавшийся в вечном плену, из которого нет и никогда не было выхода. Лишь время, лишь сумрачное успокоение. Что ничего, что тлен. А ведь краски какое-то время держались. Смущали цветом соседей. Сопротивлялись дождю, сбрасывали с себя снег и с каждым разом уклонялись, с помощью старого, кривого, страшного дерева, от солнца. Которое здесь не друг, а лишь напоминание о том, что лишнее здесь, что не действует, но упрямо стремится заявить о себе, не имея силы что-то изменить, не имея здесь своей привычной власти.
Шадрина Ира, Шадрин Лёша. Годы рождения — год смерти. Разные дни, разные месяца — один месяц, один день, один час.
— “Одна минута? Или нет, есть разница? Неужели это важно? Кажется, что да. Определенно так, загадка, которая плачет о том, чтобы её разгадали, чтобы увидели” — страшные мысли с головой накрыли Демьяна, и он облокотился об холодный ствол черемухи.
— Может, и нет никакой загадки, может, есть тот, кто знает — испугано, еле слышно произнес Демьян, а спустя секунду вздрогнул, ощутив сильный прилив озноба, над его головой неожиданно вспорхнула ночная птица, за ней еще одна, и еще одна.
— Что их напугало, ведь я даже не двигался — сам у себя спросил Демьян, а через секунду в его голову постучался ответ.
Демьян напрягся сильнее, слился с деревом. На какое-то время его покинуло дыхание. Совсем рядом с ним, не замечая его, находилась сама смерть. Нужно было лишь повернуть голову влево, устремить взор, увидеть сквозь мгновенно опустившуюся темень, её зловещий силуэт. Но Демьян не мог этого сделать, что-то не имеющее отношения к этому месту отчаянно его сдерживало, а смерть продолжала бродить рядом, в нескольких метрах от него. Стоило посмотреть и всё, в один миг разрушиться состояние сна. Вот тогда он окажется здесь уже не гостем. Он станет частью этого мира. Стоит только посмотреть. Всего одним глазком, сквозь пелену сновидения, разрушив границы. Лишь мельком, лишь один раз.
Шадрина Ира, Шадрин Лёша, могильный памятник похожий на сказочный теремок. Рядом Демьян, уже в нескольких сантиметрах смерть. Никуда нельзя исчезнуть, нельзя отстраниться. Смерть взяла Демьяна под руку. Они вместе прошли несколько метров, а затем смерть отпустила его, произнеся голосом пришедшим извне:
— Спи, поспи немного, пока еще можно. Я же тебя подожду, совсем недолго, но подожду.
Чужие слова еще не успели стать чем-то осознанным, как Демьян оказался на той же самой кухне, под светом более яркой лампы, от чего сильно прорезало глаза. Демьян зажмурился, пробыл в таком положении пару секунд, когда вернулся, то свет уже не вызывал боли. Напротив показался куда более естественным, хорошо освещающим грязный стол, который лишь в течение первых секунд виделся знакомым. Затем он вызвал вопросы, после и вовсе заявил: всё не так.
Следующие секунды, сложившись в минуту, расставили всё по своим местам. Кухня была прежней, а вот время и пространство иным. Перед Демьяном находился пожилой мужчина, имеющий большие, жесткие усы, которые дополнялись давно не бритой растительностью на щеках и подбородке. Глаза незнакомца скрывали старомодные очки в роговой оправе. Волосы были почти полностью покрыты сединой. Нескрываемо жесткие, так же как и волевой рот, с крупноватой нижней губой, который хорошо сочетался с таким же массивным носом. Одет мужчина был в черные брюки, вязаную кофту, под которой была рубашка в клетку. Кофту дополняла серая теплая безрукавка, хотя Демьян не чувствовал присутствия холода в квартире.
А незнакомец не видел Демьяна. Смотрел в упор, смотрел насквозь, кажется, что-то чувствовал, но не видел. Это открытие напугало Демьяна. Пришлось еще сильнее сжаться, ощущая свое неприятное, лишнее здесь положение.
— Вот опять Барсик, мне что-то мерещиться, как будто кто-то здесь есть — громко произнес пожилой мужчина, остановившись в одном шаге от Демьяна.
Барсик ничего не ответил, он лишь заглядывал хозяину в глаза. Иногда переводил свой взгляд на Демьяна, и провалиться сквозь землю, если Демьян не ощущал, что Барсик в отличие от своего хозяина, не только отлично чувствует его Демьяна, но и прекрасно видит.
В дверь раздался громкий звонок. Незнакомец, тяжело вздохнув, отправился открывать. Через десять секунд заскрипел дверной замок, а вслед за этим появился глухой, неприятный голос, который показался Демьяну знакомым.
— Заждался меня уже? — спросил голос.
— Нам с тобой нет нужды торопиться — ответил Филипп Григорьевич.
— Как сказать Филипп Григорьевич — неопределенно произнес голос, и в этот момент Демьян понял, в какое время занесла его нелегкая, и кто тот, что находился рядом с ним, а также, кто тот, что явился сюда, в этот темный осенний вечер.
— Думаешь, хотел тебя увидеть? — спросил Филипп Григорьевич.
— Уверен в этом, когда прошлый раз встречались, то многого не договорили — произнес Афанасий, присаживаясь на табуретку.
— Действительно, многое осталось недосказанным и не только по поводу прошлой встречи — подтвердил слова Афанасия Филипп Григорьевич.
— Так говори, не держи в себе. Сомнения ведь мучают — голос Афанасия прозвучал с заметной долей иронии.
— Сомнений уже и нет Афоня. Тогда тебе удалось нас обмануть, но неделю назад я лично видел тебя вместе с Рутбергом — низким, немного придавленным голосом, произнес Филипп Григорьевич.
— Что в этом такого? Он сам меня нашел. Я по этому поводу и пришел к тебе, чтобы посоветоваться. Что делать, как мне поступить? — спокойно ответил Афанасий, а Демьян сквозь несколько туманную пелену разглядел, что Афанасий рукой старается нащупать у себя на поясе, либо пистолет, либо нож.
— Здесь Афоня думать нечего — ответил Филипп Григорьевич.
— Ну как же, всегда есть о чём подумать, чтобы не сделать ошибки — не согласился Афанасий.
— Ты знаешь, где Рутберг скрывается? — перешёл к делу Филипп Григорьевич.
— Знать, знаю — улыбнувшись, ответил Афанасий.
— Вот и нужно об этом рассказать в комитете госбезопасности. Что может быть проще, а Афанасий.
Слова Филиппа Григорьевича прозвучали еще более напряжено, и Демьян ощутил, что до развязки осталось совсем недолго.
— Ну, ты же по-прежнему считаешь, что я сотрудничал с Рутбергом. Или это не так? — Афанасий как бы неохотно поднялся с табуретки, направился к раковине, намереваясь попить воды.
— Кружка у тебя где? — спросил он, пока Филипп Григорьевич обдумывал свой ответ.
— На столе — ответил Филипп Григорьевич.
— Вижу — произнес Афанасий, а его глаза впились в лежавший возле двух металлических кружек большой охотничий нож в кожаном чехле.
— Ты же Афоня сжег дом Николая? Каким образом тебе удалось уйти, да так, что посадили невинного человека? — с вызовом в голосе проговорил Филипп Григорьевич, поднявшись на ноги.
Афанасий стоял спиной к Филиппу. Он делал вид, что с жадностью пьет воду, но Демьян, в отличие от Филиппа, хорошо видел, что Афанасий уже приготовил нож, уже освободил его от чехла.
— Может быть, может быть — противным голосом прошипел Афанасий.
Филипп Григорьевич подошел к нему ближе. Со всей силой дернул Афанасия за плечо, пытаясь повернуть того к себе лицом, но тут же получил сильный удар ножом в грудь. Филипп согнулся вдвое, а Афанасий, не теряя времени, нанес еще два удара, в область печени и в область ключицы.
Филипп Григорьевич издал дикий рев и бросился на Афанасия. Нужно заметить, что Филипп был на голову выше Афанасия и куда шире в плечах. От того Афанасий резким движением отскочил в сторону, оказался возле двери ведущей из кухни, держа перед собой окровавленное лезвие ножа.
Кровь же быстро образовала большую лужу на полу. Она фонтаном извергалась из двух ран на теле Филиппа, и он слабел с каждой секундой. Но, несмотря на это Филипп Григорьевич сумел схватить в правую руку табурет и нанести им удар по голове Афанасия. Тот, используя левую руку, смягчил атаку, но все же Афанасия развернуло в пол-оборота на одном месте. После этого Афанасий, опустив голову вниз, ринулся вперед. Филипп сумел перехватить это движение, ударом справа, но это было последнее, что он мог сделать. Его тело занесло в сторону, было видно, что координация покидает Филиппа. А Афанасий, воспользовавшись этим, нанес еще два удара ножом. После Филипп Григорьевич упал на пол, прямо в лужу собственной крови.
— Ну, вот и всё — произнес Афанасий, тяжело дыша и усаживаясь на один из табуретов.
Затем в течение пяти-семи минут он сидел молча, внимательно наблюдая затем, как последние остатки жизни покидают тело Филиппа Григорьевича. Молчал и Демьян, еще тщательнее пытаясь спрятаться, чтобы Афанасий не смог его увидеть, хотя плохо понимал каким образом ему это сделать. Просто забился в угол, рядом с всё той же раковиной.
В дверь раздался звонок.
Демьян подумал, что это должно испугать Афанасия, сидящего перед телом только что им убитого человека, но Афанасий не проявил и малейшего признака тревоги. Лишь дождался, когда звонок заявит о себе трижды. После поднялся и спокойно отправился открывать дверь. Через несколько секунд на кухне появился высокий человек в черном костюме. С полностью седой головой, хищным орлиным носом, тонкими губами, с глазами, которые не скрывали своей властности, давно перешедшей в степень явного, несомненного превосходства.
— Что у тебя? — спросил гость, хотя и сам хорошо видел, что здесь произошло.
— Всё хорошо мистер — ответил Афанасий, его голос звучал заискивающе, как-то сдавленно, казалось, что он вот-вот должен будет добавить к своим словам низкий старомодный поклон.
— Отлично — произнес мужчина в черном костюме и акцентированно посмотрел на свои наручные часы — Принеси мне стул из комнаты — добавил он, глянув на табуретку, белые ножки которой были испачканы брызгами крови.
— Слушаюсь — по-военному ответил Афанасий и мгновенно бросился в поисках стула.
Через несколько секунд он вернулся, держа в руках простенький стул с невысокой спинкой.
— Ничего подходящего здесь нет, мистер — произнес он оправдываясь.
— Сойдет и так, откуда здесь может быть что-то подходящее — ответил тот, кого Афанасий называл мистером.
Афанасий поставил стул в стороне от мертвого тела и большой лужи крови. Только из того мало что вышло, поскольку кухня была маленькая, и мистер оказался в десяти сантиметрах от невидимого Демьяна. Можно было изучать его затылок, его крепкую, смуглую шею, широкие плечи — всё, что было перед Демьяном, ведь мистер находился к нему спиной.
Мистер эстетично положил ногу на ногу. Свет отразился от его начищенных, дорогих туфель, и он вновь посмотрел на часы. Теперь Демьян не сомневался, что эти двое еще кого-то ждут, но жестоко просчитался. Спустя еще несколько минут мистер резко поднялся на ноги, командным голосом, произнес:
— Пора.
Афанасий вскочил с табуретки.
— Осмотри здесь всё вокруг, чтобы не было особых следов — произнес мистер, внимательно смотря на Афанасия.
Афанасий начал выполнять указание, хотя каких-то особых следов, помимо самого убийства он не оставил. Мистер тем временем, пока этого не видел Афанасий, вытащил из-за пояса пистолет системы Вальтер. Афанасий, повернувшись в сторону мистера, моментально замер, прямо в глаза ему смотрело черное, круглое отверстие смерти.
— Нет, мистер Рутберг — прошептал он.
Но Рутберг ничего не ответил, а через долю секунды, не дав еще чего-то сказать Афанасию, раздался выстрел. Рутберг не стал стрелять в голову. Пуля пробила Афанасию шею. Вновь появилась обильная кровь, а следующая секунда понадобилась на то, чтобы Афанасий оказался рядом с Филиппом Григорьевичем. Рутберг же вновь посмотрел на часы. Затем, не проявив и крохотной толики эмоций, вложил в руку Филиппа Григорьевича пистолет, предварительно вытерев его кухонным полотенцем. После он спокойно покинул квартиру, аккуратно, без лишнего грохота, защелкнув за собою дверь.
Демьян остался один. Рядом с ним было два трупа. Громко тикал стоящий на столе будильник, отмеряя своим ходом совсем иное время, то время, в котором уже был Демьян, но точно в другом месте. Нельзя было вспомнить, где и с кем, да и нужно ли тратить на это время. Всё одно ничего не выйдет. Только почему не заканчивается его присутствие?
Эта мысль появилась в голове, и сейчас казалась не менее страшной, чем лежавшие перед ним мертвецы.
— “Почему? Я не могу здесь остаться. Я уже здесь есть. Я молод и ничего об этом не знаю, ничего не должен об этом знать”.
Демьян осторожно подошел к столу. После к мертвому Филиппу Григорьевичу, попытался вытащить из руки того Вальтер, но из этого ничего не вышло. Он трогал рукоятку, чувствовал тяжесть металла. Только изменить ход событий не мог. Ощущения были ему доступны, действия нет.
Увлеченный страстным желанием, он не услышал, как открылась входная дверь.
— Родила Ирка, слава богу, всё хорошо. Внук у нас Григорьевич.
Женский голос оглушил Демьяна. Он отскочил в уже хорошо знакомый ему угол, понимая, что означает всё произошедшее здесь, в прошлом, в его невольном присутствии.

4.

Демьян проснулся, проспав чуть более часа. С большим трудом ему удалось оказаться на ногах. В голове прочно осел глубокий и плотный туман недавних сновидений. Непроглядная темень за окнами старательно помогала не самым приятным ощущениям. В глотке и ниже, очень сильно чувствовалась сухость. Голова и шея изнывали от затяжной, вытягивающей боли. К тому же сильно тряслись руки.
Обстановка на кухне особо не изменилась. Включенный свет разогнал по своим углам целый батальон тараканов. Демьян отметил, что как-то незаметно выросла батарея пустых бутылок, что полностью засохли на столе куски серого хлеба, и что на привычном месте не было Виталия.
— Домой нужно шуровать — произнес Демьян, вытащив из холодильника бутылку с водкой, и еще про себя отметив, что в объятиях холодильника осталась лишь одна бутылка, да и та с вином.
Процедура откупоривания бутылки не заняла много времени. Быстро исчезла во внутренностях Демьяна и первая доза водки. После того обычным образом наступило реальное облегчение, а вместе с ним лучше и четче начала работать голова. Вторая порция себя ждать не заставила. Только после неё появилась во рту Демьяна сигарета. Следом за ней вновь заметным стало исчезновение Виталия.
Демьян с уже куда меньшей тяжестью поднялся на ноги. Проследовал в маленькую комнату, где должна была спать Галина, но её не было на кровати. Демьян вернулся в зальную комнату, глазами стараясь обнаружить Виталия, который мог находиться где-нибудь на полу, но Демьяна вновь ожидало разочарование. Виталий отсутствовал. Демьян находился в чужой квартире один, и еще хорошо, что вместе с парочкой хозяев, исчез и мрачный Афанасий.
Не зная и совершенно не понимая куда делись остальные участники ночного пиршества Демьян решил оставаться здесь, как минимум до того времени, пока на улице ни станет светло. После того ему будет необходимо проделать путь домой, а далее встретиться со своей вредной бабкой Клавдией. Представление встречи не обрадовало, вызвало набор изысканных матов, произнесенных Демьяном вслух, и поторопило желание принять внутрь еще одну дозу водки. После неё Демьян окончательно поправился физически, но при этом явственнее стал припоминать недавние сюжеты, как наяву, так и те, что случились во время короткого сна. Большой разницы между ними не было, а если возможно было бы забыть, что он спал вовсе, то всё это выглядело бы вещами одного ряда, и без сомнения, воспринималось бы даже лучше, куда более последовательно.
— Куда они могли уйти? — сам у себя спрашивал Демьян, наблюдая за самым смелым из тараканов, который сначала приблизился на добрые полметра от холодильника к Демьяну, а сейчас уже успел преодолеть цельный метр, просто и нагло напрашиваясь, чтобы оказать раздавленным грубым, единственным ботинком Демьяна.
— Глупый какой, или может пьяный — прокомментировал свои наблюдения Демьян.
Таракан оказался не глупым, и как только Демьян сделал резкое движение, он с огромной скоростью скрылся в безопасное место, которым стал не холодильник, а давно не знавший окрашивания плинтус.
Правда, через минуту таракан вновь дал о себе знать, высвободив с помощью щели на обозрение свои рыжие усики, которые двигаясь, пеленговали окружающее пространство и передавали беззвучный сигнал собратьям. Кот Вениамин появился, застав деда Демьяна врасплох. Слишком сильно увлекся последний наблюдением за хитрым тараканом, поэтому, когда Вениамин неожиданно запрыгнул Демьяну на колено, то тот чуть не свалился с табуретки.
— Вот напугал. До инфаркта, таким образом, старика довести можешь — произнес Демьян, но Вениамина изгонять не стал, а напротив начал гладить его полосатую шерсть, не ощущая своей грубой ладонью статического электричества, которое мизерными искрами отлетало от Вениамина.
— Ну, давай посмотрим, чем можно тебя угостить. Заберу я тебя к себе. Плевать на бабку. Пусть уходит если хочет. Какой прок от неё? Одно брюзжание и ничего более. Хотел собачку взять, — не дала. Хотел кошку принести, — вой подняла.
Демьян честно и без всякого преувеличения жаловался Вениамину на свою бабку. Поскольку старик с еще далеких детских лет любил общество братьев меньших, а вот его третья жена Клавдия занимала противоположную позицию. Она на дух не переваривала любую животину, за исключением той, что уже успела стать куском мяса, и, слава богу, что кошки и собаки на данном этапе не входили в обеденный рацион бабки Клавдии.
Демьян не нашел ничего подходящего на столе. Вынужден был подняться, чтобы посмотреть в холодильнике, хорошо помня, что во время последнего бодрствования убрал туда целых два рогалика колбасы.
— Сейчас будет тебе счастье, а дед что-то совсем не хочет ничего есть — продолжал Демьян разговор с Вениамином.
Счастье не обмануло Вениамина. Не обошло оно стороной и Демьяна, поскольку он принял еще одну обжигающую порцию внутрь, пока Вениамин довольно урча, справлялся с солидным и щедрым куском колбасы.
— Вот так здорово — похвалил то ли себя, то ли Вениамина Демьян.
Вениамину показалось мало. Покончив с угощением, он уставился на Демьяна, а тот самый наглый таракан давно сменил своё местопребывание и сейчас как ни в чём не бывало, занял почти туже самую позицию, что имел до того, как Демьян позволил себе прогнать непрошеного гостя.
— Хватит пока — ласково обратился к Вениамину Демьян, тот всё понял, удалившись на привычное для себя место под белой алюминиевой батареей.
Демьян, оценив взглядом, поведение Вениамина, повернул голову влево, — и замер, перед ним стоял Виталий, лицо выражало полное помешательство, одежда и та казалась неестественно обвисшей. Глаза Виталия находились в одном из параллельных миров. Не было никакого сомнения, что Виталий не соображает, где он находится, и что происходит с ним в эти минуты.
— Ты откуда такой? — недоуменно спросил Демьян, не сводя своих глаз с Виталия.
Ответа не последовало. Вместо него Виталий уселся рядом с Демьяном и через десять секунд закурил сигарету.
— Чего молчишь? — вновь попробовал Демьян, но было понятно: Виталий еще не успел догнать свою оболочку и вряд ли сейчас сможет ответить Демьяну что-то осмысленное.
— Плохо дело — эти слова Демьяна прозвучали обобщением, но и на них Виталий не обратил никакого внимания, зато с огромной жадностью курил сигарету.
Немудрено, что она быстро исчезла, превратившись в скомканный окурок.
— Выпьешь? — спросил Демьян.
—Да — прошептал Виталий, и только сейчас Демьян заметил, как неестественно сильно трясутся у Виталика руки.
Демьян быстро наполнил треть стакана. Виталий не смог одолеть небольшую порцию чисто, и часть прозрачной жидкости оказалась на его хлипкой бороденке, а далее каплями проследовала ниже, найдя себе приют на штанах Виталия.
— Говорить будешь? — несколько странно построил вопрос Демьян.
— Я убил её, но это не я. Мне кажется, нет, я уверен, что убил. Я не хотел, я вроде не хотел — сбиваясь и боясь собственных слов, произнес Виталий.
— Галину?
— Да он сказал: Галя больше нам не нужна, но её нельзя оставлять. У неё очень поганый язык.
— Брось собирать всякую ерунду. Лучше иди на диван и поспи нормально. Ты ведь даже не ложился по-человечески — одернул Виталия Демьян и по собственной инициативе налил Виталию еще немного водки.
На этот раз Виталий справился с пойлом уверенно. Курить он больше не стал, а еще через минуту, послушавшись совета Демьяна, оказался на диване. Часы показывали без пяти пять утра. Заметно посерело за окном небо. Совсем недолго было до первых проблесков рассвета, и Демьян в этот момент подумал, что Афанасий больше не появится, но ошибся уже в который раз…
…Звонка в дверь не было. Не было вообще ничего, лишь сильный храп Виталика из зальной комнаты, да неугомонные часы, тикающие своим извечным, одинаковым безразличием. Демьян отвернулся в сторону раковины, ища глазами Вениамина. Когда вернулся, то перед ним как ни в чем не бывало, сидел Афанасий и с явным удовольствием смолил сигарету с черным фильтром. Демьян первым делом отметил: нет у нас таких сигарет. А только затем попытался оценить настроение Афанасия, и нужно признаться, что Афанасий был в хорошем расположении духа. Он противно улыбнулся, посмотрев на Демьяна, а после произнес с чувством нескрываемого удовлетворения:
— Ты еще здесь старик, это хорошо. Не уходи никуда. Дело у меня к тебе есть.
— Какое дело? — мало что, понимая, спросил Демьян.
— Интересное — ответил Афанасий.
— Сказал бы сейчас — протянул Демьян.
— Долго это, а времени у меня нет. Как-то не рассчитал, но такая чудная ночь, такая длинная.
— Обычная — не согласился Демьян.
— Тебе старик обычная, если ты еще ничего не понял. Мне же иное. Я сейчас всё заново ощущаю — ответил Афанасий — Даже выпить могу с тобой.
После этих слов Афанасий еще раз улыбнулся и действительно плеснул себе в стакан водки. Проглотил налитую жидкость он быстро, даже с запасом.
— Что-то гарью пахнет — произнес Демьян и начал принюхиваться, стараясь распознать, откуда исходит запах.
— Показалось тебе старик — произнес Афанасий, поднявшись из-за стола — Пора мне, не стоит судьбу испытывать.
— Куда ты? Еще темно, хоть глаза выколи — спросил Демьян и в эту же секунду понял, что запах горелого исходит от одежды Афанасия.
— Скоро увидимся старик — произнес Афанасий и двинулся к входной двери.
— Говорил: что дело есть? — спросил Демьян.
— Позже старик, теперь точно позже — ответил Афанасий
Вновь Демьян не услышал скрипа и щелчка замка, не было и привычного хлопка дверью.

5.

Сколько Демьян спал? Наверное, столько, сколько и было заведено по давно сложившемуся обычаю, но того времени хватило, чтобы за окнами наступило реальное утро. В нем не было дождя, зато хватало прохладной сырости. Раннее время не могло скрыть тяжелых туч. Только висели они высоко, устремившись куда-то дальше. Видимо там же на высоте гнал их сильный ветер, потому что здесь внизу обозначал он себя лишь легким подёргиванием листьев на находившемся прямо напротив окна кусте сирени.
Продолжала транжирить электричество тусклая лампочка. Не было видно уставших за ночь тараканов. Сладко вытянувшись дремал Вениамин. Еще сильнее храпел Виталий, которого пытался разбудить Демьян.
— Вставай уже — громко говорил Демьян, толкая Виталия в плечо.
— У, да, еще — мычал Виталий, но Демьян и не думал оставить того в покое.
— Давай поднимайся — еще громче говорил Демьян и уже не толкал Виталия, а стал его трясти, добравшись до воротника.
— Встаю, встаю — наконец-то осмысленно произнес Виталий и через несколько секунд он уже сидел на диване, мало чего понимая и смотря опухшими глазенками на Демьяна.
— Там лишь бутылка вина осталась. Тебе здоровье подправить, а мне ты бы дал рублей пятьсот. С пенсии верну, ты знаешь моё слово кремень — Демьян, таким образом, ввел Виталия в курс дела.
— Сейчас — выдавил из себя Виталий и, пошатываясь, пошел в маленькую комнату.
Вернулся он быстро. Еще быстрее пятисотенная купюра исчезла в кармане Демьяна.
— Выпей стаканчик на дорогу — совершенно спокойно и полностью осмыслено предложил Виталий.
— Не откажусь — согласился Демьян.
Спустя минут двадцать, оставив Виталия в одиночестве, Демьян оказался снаружи старого дома с порядковым номером восемь, рядом с непрочным забором, что ограждал брошенный дом с порядковым номером шесть.
Демьян не торопясь двинулся в сторону своего дома. На улице было прохладно и совершенно пусто. Пройдя всего метров двадцать, Демьян остановился. Слева от него находился лаз через забор. Две широкие доски были отломаны снизу, держались на верхней поперечине, а сейчас они еще и были отогнуты, образовывая заметное пространство, которое несколько странно, трудно объяснимо, но отчетливо притягивало к себе Демьяна.
— Ерунда ведь в голову лезет. Что мне там? — сам себя спросил Демьян, но несмотря на это начал пробираться внутрь.
Процесс проникновения дался ему не так уж легко. После того он был вынужден отдышаться, и потратил на сие дело никак не меньше минуты.
Дом выглядел безразличным. Было ощущение, что его еще до конца не покинула ушедшая ночь. Ни звука, ни шороха — ничего, но Демьян уже чувствовал — это обман.
Осталось позади крыльцо. Сильно и противно заскрипела дверь. Неприятный запах перебил собственный аромат перегара. Под ногой оказалась пластиковая бутылка. Демьян чуть не упал, а когда, выругавшись, хотел продолжить осмотр помещения, то прямо перед собой увидел труп Галины.
Трудно достоверно передать с помощью бумаги, что ощущал в эти секунды Демьян. Если он смог себя заставить, смог бы убедить себя, что представшее перед ним зрелище всего лишь продолжение видения, то насколько легче бы воспринимался не только обезображенный труп Галины, но и вся эта мерзкая атмосфера, которая лишь сгущалась, несмотря на то, что в десятке метров отсюда всё сильнее и увереннее набирало обороты вступившее в свои права утро. Только реальность говорила о своём. Незримые слова звучали жестко, не имея в себе никаких отступлений. Зато настойчиво требовали они выводов. Требовали не от кого-то со стороны, а только от того, кто пришел сюда помимо собственной воли, и этим кто-то был он Демьян. Ни Виталий, уснувший на узкой кровати, ни Афанасий убивший Галину и исчезнувший, чтобы вернувшись вновь, убить снова. А он Демьян, стоявший рядом с телом женщины, у которой была на шее грязная веревка, синее страшное лицо с закатившимися глазами, и вдобавок к этому на её теле, одежде имелись следы огня. Она не сгорела целиком, не превратилась в обугленный комок. Она была вынуждена соприкоснуться, ощутить пламя. И сейчас сам не зная от чего, но Демьян мог уверенно сказать: её подожгли раньше, чем затянули веревку. Это открытие виделось наиболее жутким. Что-то полностью сумасшедшее так и вырывалось наружу.
Женщина, объятая пламенем. И в этот же момент, став одним целым с огнем, Афанасий, с огромной силой сжимающий петлю, не чувствующий на себе никакого воздействия пламени, за исключением блаженства, за исключением потусторонней радости, которая переполнила в этот миг не только его сущность, но и весь проклятый дом целиком, от крыши до фундамента, от дня постройки до дня смерти, когда маленький мальчик, держась за руку матери, произнес: — Мама нельзя его оставлять, он же живой. Если мы все уйдем, он умрет, он станет не таким, он не хочет, чтобы мы его оставили.
— Ну, что ты Артем говоришь. Это всего лишь старый дом. Пройдет время на его месте будет новый, еще лучше — ответила мама, и мальчик первоклассник ей поверил, он должен был поверить своей маме.
Демьян мог упасть вторично. Хорошо, что мальчик и его мама быстро оставили его сознание. Следом за ними пропал Афанасий, который всё это время находился рядом, был он в компании высокого мужчины с седой головой и орлиным носом, под хищными, чужими глазами.
— “ Это Рутберг” – вновь промелькнуло в сознании Демьяна.

6.

Слыша, как по коридору громко удалился дед Демьян, Виталий закрыл дверь на железную щеколду. Постоял недолго, пытаясь оценить собственное действие, а затем вернулся на кровать. Только уснуть не мог. Приближающийся сон накрывал его волнами, но от чего-то не мог затянуть к себе полностью. Виталий несколько раз перевернулся с боку на бок. Какое-то время лежал животом вниз. Пытался отключиться, гипнотизируя глазами серый потолок, но ничего не выходило. Тогда Виталий поднялся на ноги. Сильная головная боль сливалась с каждым сделанным шагом. И если бы расстояние до холодильника было больше, а так Виталий сумел превозмочь себя, и когда полстакана вина оказались внутри, он сумел немного расслабиться. Вторая порция сократила содержимое бутылки до одной трети. Следом за этим пропала головная боль. Исчез легкий, но ощутимый туман. Только вот, лучше бы этого не происходило, потому что свято место пусто не бывает, и на смену расплывчатости пришли чёткие, ясные и беспощадные воспоминания.
Афанасий убивал Галину, а он Виталий плохо соображая, смотрел на это. Смотрел и не двигался. Афанасий же ничего не говорил, и это было самым лучшим во всем происходящем. Огонь не сумел поглотить Галину целиком, но казалось, что Афанасию этого и не нужно.
— Надоела она тебе, вот ты её и убил — произнес Афанасий, подойдя к Виталию.
— Да, она мне надоела. Всё время просит денег — ответил Виталий.
— Зачем ей деньги? Для чего вообще людям нужны деньги? — засмеялся Афанасий.
— Чтобы жить — просто ответил Виталий.
— Жить можно только после того, как умрешь. А теперь иди. У тебя есть еще малость времени. Мне мешают эти проклятые интервалы — произнес Афанасий, и Виталий послушно удалился прочь.
Еще сильнее затряслись руки. Захотелось догнать деда Демьяна, сказать ему: чтобы не уходил. Но зачем? Остатки вина в два приема оказались выпитыми. И вот теперь стало действительно легче. Виталий, пошатываясь, прошёл в маленькую комнату, вытащил из тайника тысячную купюру, а после этого вышел на улицу, чтобы преодолев двести метров оказаться возле небольшого магазинчика, расположенного в цоколе старого кирпичного дома.
Только осуществить задуманное, ему было не суждено.
Сам не зная, почему и зачем, но Виталий остановился возле хорошо знакомого дома. Очень заметно и уже бесповоротно отвоевывал своё законное место, спешивший сюда рассвет. Оставалось от силы двадцать минут и последние отголоски ночи испаряться, не оставив о себе никакого следа.
Но сейчас этот временной отрезок был еще не преодолен. К тому же уже в какой раз изменился старый, брошенный дом. Вновь его сущность определялась иным временем, от того он покосился на один бок, от того его крыша потеряла большую часть металлического покрытия, и еще более злобными выглядели его глаза — окна.
— Неужели я убил Галину? — спросил сам у себя Виталий.
— Нет, зачем мне её убивать. Я просто не дал ей денег. Мне самому нужны деньги — ответила Виталию часть его же сознания.
— Но я видел её труп. Она была мертва. Был я и больше никого. Значит, всё же я убил её — твердила первоначальная сторона, а весь целиком Виталий не двигался с места.
— Нет, ты бы помнил, как убивал её — вновь заявила о себе вторая часть сознания.
— Да, наверное, может я не убивал — неожиданно согласилась одна часть сознания с другой.
— Нужно посмотреть, может там ничего и нет — эти слова уже принадлежали просто Виталию, оставившего в стороне собственное раздвоение.
Виталий направился внутрь брошенного дома. Не успел он сделать и десяти шагов, как перед ним предстал обезображенный труп Галины. Виталий стоял молча. Он внимательно смотрел на то, что еще совсем недавно было Галиной.
— А это ты, снова здесь — раздался за спиной свистящий голос Афанасия, но Виталий ничего не ответил.
Он медленно поворачивался в сторону звука, намереваясь увидеть своё отражение, но перед ним предстал человек, которого он уже не один раз видел: невысокого роста, с черной бородой, в добротных кожаных сапогах.
— Да, это я — выдавил из себя Виталий.
— Жаль мне тебя. Но не переживай, я упросил господина Рутберга, чтобы он определил тебе какое местечко. Я умею быть благодарным. Так что ничего еще не окончено.
Виталий не мог понять, о чём говорит переодевшийся Афанасий. Какой такой господин Рутберг. Что еще не окончилось.
— Следуй за мной — произнес Афанасий.
Виталий безропотно исполнил требование. Дом остался в стороне. По небу быстро двигались черные тучи. Закапали мелкие холодные капли. Куда-то в сторону отодвинулся близкий рассвет. От того становилось всё темнее и темнее. Ночь, перевернув всё с ног на голову, занимала не принадлежащее ей место.
— Здесь недалеко, быстро будем на месте — произнес Афанасий.