ПРОЗА, ПОЭЗИЯ. Виктор Запорожец
Запорожец Виктор Андреевич, родился в 1945 г. в г. Симферополе, живёт в Керчи. Окончил Крымское художественное училище им. Самокиша, Художественно-графический факультет Кубанского Госуниверситета. Публикации: альманах «Лира Боспора», поэтический сборник «Голоса побережья» (Симферополь).
МОЙ БОСПОР
Мой Боспор, твой простор не разрушен войной.
Тишиной запылились античные камни.
Облик южный, степной поседел, помудрел, как и мой,
Осыпаясь песчинками и золотыми стихами.
Мой Боспор — разговор о судьбе и себе,
Расплескавшийся эхом на песни, легенды и мифы.
Двух морей древний спор не умолк до сих пор,
Разбиваясь о рифы на пенные ритмы и рифмы.
Мой Боспор… я уйду — ты пребудешь в веках.
Мой костёр отпылает полынью заката.
Но останется след мой в живых митридатских стихах
И наивная вера, что вернусь я на Землю когда-то.
* * *
Сияющий нимб заполярных небес.
Гравюрой февральской — серебряный лес.
Завьюженный снегом затерянный край.
Дразнящийся эхом скучающий лай.
Дымок ароматный в морозной ночи.
В оконных узорах мерцанье свечи.
Дверей приоткрытых отчаянный скрип.
В медвежьем тулупе могучий старик.
И пристальный взор настороженных глаз.
И дружеский жест, приглашающий нас.
В избушке — горячая русская печь,
Взобраться бы наверх и в спячку залечь.
Но ждёт нас застолье, потом — разговор,
О тайнах охоты — заутренний спор...
Старик не смолкает... А нам бы — поспать...
А он... что-то важное... вспомнил опять...
* * *
В лагуне памяти растут кораллы снов,
ветвями хрупкими упорно пробиваясь
сквозь мёртвый штиль... печали... о тебе.
МОЛИТВА
Не до ран.
Мне бы тело оставить своё
без хулы и проклятий
всемогущему, вечному Богу.
Как туман,
исчезает моё бытиё.
И ещё непонятней,
для чего я пустился в дорогу.
Впереди —
ни зари, ни заката, ни звёзд.
Позади —
ужас мрачный
грехов и бесплодных скитаний.
Засвети
хоть свечу,
чтобы душу донёс
на алтарь непорочный
Твоих непорочных страданий.
ОКНО
Пушистый белый день
улёгся лёгким снегом.
Опухшая луна
очнулась в тучах сна —
и закачалась тень
серебряным побегом
из полыньи замёрзшего окна.
На тёмных стёклах
в голубых узорах,
как чудо красоты,
хрустальные цветы
в искринках тёплых
зарождали шорох
весенней очарованной мечты.
ОЖИДАНИЕ
Нет, не туманы за плечами,
а седина
мерцает зимними ручьями.
Одна?
Одна.
И домик — вовсе не копилка —
жильё вдовы.
А до войны любилось пылко —
поймите вы.
Но в списках: без вести пропавший!
Убит ли, нет?
Какими муками страдавший?
Кто даст ответ?
В надежде ожиданья годы —
как вечный лёд.
Свет окон в муках непогоды: —
придёт, придёт.
МАМЕ
Твой день незакатный ещё ослепительно долог.
Но сбудется ночь за тоской перелётной поры.
И вновь над кочевьем взметнётся магический полог,
играя оттенками звёздной, студёной поры.
И я, утопая в сугробах по самые плечи,
пойду напролом, спотыкаясь о карликов лес.
И это начало зимы, или, попросту, вечер
заманит в морозные тайны полярных чудес.
И там, в тишине, чистоте, белизне и сиянье
я вспомню в таинственном свете рожденье своё,
и вечное матери в муках любви ожиданье,
и нимб теплоты, освятивший улыбку её.
НА ЗАКАТЕ
Пыльным зноем на закате
вечер в звёзды окунётся.
Бубенцы замолкнут в стаде,
и прольётся у колодца
голос в душном аромате.
И от слов, что крепче зелья,
разойдётся в сердце дрёма,
как с любовного похмелья
отболевшая истома,
бесшабашностью веселья.
И всё выше над лесами,
над лугами, над рекою,
отзываясь голосами,
неподвластными покою,
льётся песня небесами.
* * *
Он тесто замесил.
Ты глину замесил.
Я краску замесил
на жизненной палитре.
Мы создаём свой век,
пока хватает сил,
кто словом,
кто мечтами,
кто в молитве.
ЕЩЁ РАЗ ОБ ОХОТЕ
Грянет снайперский выстрел — и волк упадёт,
захрипит, задыхаясь в бессилье смертельном.
И зависнет, снижаясь над ним, вертолёт
в небе синем, как будто тайга, беспредельном.
Этот выстрел в него был нацелен давно.
Волк устало бежал, не от смерти спасаясь.
Он ведь чувствовал дуло азартное, но
затаиться не мог, как затравленный заяц.
Он-то знал, что из логова взгляды волчат
удивлённо следят за бескрылою птицей,
что они не рычат, а тихонько пищат,
прижимаясь к застывшему телу волчицы.
Грянул выстрел! Но полз умирающий волк
дальше, дальше, как можно подальше из чащи.
И тоскующий вой в синем небе замолк,
заглушаемый шумом машины летящей.
УТРО
Маленькая, смятая подушка.
Тоненьких косичек смятый шёлк.
Самая любимая игрушка —
рыжий тигрик — у румяных щёк.
Утро где-то хлопнуло дверями.
Заскрипел шагами тихо пол.
— Мама! Что ты возишься с ключами!
Это папа! Папа наш пришёл!
— Это сон! Тебе приснился папа.
Спи! Ещё на улице темно. —
Снег лежит, как ёлочная вата,
засугробил низкое окно.
На тропинке в лютые морозы
нет следов — их некому топтать.
И, украдкой вытирая слёзы,
вновь вздыхает виновато мать.
ПРОЩАЛЬНАЯ
Вертолёт улетает,
улетает в закаты.
И не скоро тайгу
потревожит рокочущий шум.
И не скоро пилоты
развернут наши карты,
чтоб продолжили мы
неоконченный штурм.
А пока что под нами
рвутся нервы тропинок,
заблудившись без смысла
человечьих следов.
И, как верная лайка,
в скользком вихре снежинок
под шасси заметался
пепел прошлых костров.
Это только начало
предстоящей разлуки,
неизбежный возврат
к веренице обыденных дней.
Это только прощанье
с самым трудным маршрутом
и квадратик в снегу
от палатки моей.
А мечта уже тает.
А мечта уже бродит
по распадкам и сопкам
в вешнем ритме ручьёв.
Но тайга, замерзая,
эхо гулкое ловит,
вспоминая о песнях
у походных костров.
НОКТЮРН
Тихий вечер. Пахнет хлебом
и сухим, горячим небом
с пряностью лугов.
На стерне томятся копны
и шарахаются кони
в сумрак от шагов.
По дороге, вдоль заката,
огоньки ползут куда-то,
будто светляки.
Вдруг с паромного причала
робко песня зазвучала
свежестью реки.
* * *
Опутан паутиною страстей,
пытаюсь разорвать порочный кокон.
Освободившись, бьюсь о тайны окон,
как мотылёк, из пропасти ночей.
Я к вам стучусь. Непризнанный. Ничей.
Но гаснет свет. Неумолимым роком
меня несёт в полёте одиноком
к Святым Вратам в мерцание свечей,
где слышится Божественный хорал,
где кающимся чудится прощенье,
где тривиальный огненный финал,
испепеляя жертвоприношенье,
очистит мимолётное мгновенье,
которое я жизнью называл.
ЗАКОЛОЧЕННЫЙ ДОМ
После долгих дорог из гордыни своей
я ступил на порог у закрытых дверей.
И стучит моё сердце в заколоченный дом.
Мне б войти, отогреться и очиститься в нём
от мирской суеты ненасытных торгов,
от святой простоты дружелюбных врагов,
от хлопот прагматизма и казённых щедрот,
слепоты фанатизма и от рабских свобод…
Но замкнулся мой дом сам в себе навсегда,
запаучился сном, оборвал провода,
и морщинами трещин без хозяйственных дел,
без забот мудрых женщин на фундамент осел.
В нём разрушен очаг и не видно свечей.
Он разграблен и наг без жильцов… Он ничей…
В нём царит запустенье и безжизненный мрак…
И в его Воскресенье не вернуться ни как.
Мне нравится: 0 |
Рубрика произведения: Поэзия ~ Стихи, не вошедшие в рубрики
Количество отзывов: 0
Количество сообщений: 0
Количество просмотров: 117
Свидетельство о публикации: №1190803345618
@ Copyright: Лира Боспора Керчь, 03.08.2019г.
Количество отзывов: 0
Количество сообщений: 0
Количество просмотров: 117
Свидетельство о публикации: №1190803345618
@ Copyright: Лира Боспора Керчь, 03.08.2019г.
Отзывы
Добавить сообщение можно после авторизации или регистрации