
Петра Касилина в Танькове уважали.
Огромный добродушный мужик отличался редкостной отзывчивостью.
Рабочий поселок, в котором он жил со
своей женой Татьяной (детей у них не было), вырос вокруг фабрики музыкальных
инструментов. Вот и дядя Петя развозил «таньковские» балалайки и гитары по
всему постсоветскому пространству, не бывая дома иногда по нескольку недель.
Работал Касилин на стареньком КАМАЗе,
который то и дело выходил из строя.
Ремонтировал он его тут же – во дворе
под окнами собственной квартиры в двухэтажном доме ещё сталинской
застройки. Так ему почему-то было
удобнее. Соседям, конечно, не нравились удушающие выхлопы и рёв мотора, но
жители этого дома жили дружно: вместе
справляли праздники, всем миром провожали умерших. Бывало и пробежит между
соседками «чёрная кошка» - дело житейское, но как-то старались зла друг на
друга не держать.
К тому же окрестные мужики имели
обыкновение собираться у КАМАЗа, едва дядя Петя вставал на ремонт. В основном вели неспешные разговоры о
машинах, иногда помогали в ремонте, а бывало и «бутылочку» вместе распивали,
спрятавшись за кузовом от зорких женских
глаз.
В своё время Пётр Касилин отслужил в
Афганистане, но не любил вспоминать об этом даже во время задушевных
посиделок с друзьями. Как-то его особенно достали расспросами, и
тогда он грубо выругался.
-
Что рассказывать-то? Как обделался от страха прямо в воздухе? Семьдесят
нас было, но только шестеро живыми приземлились - остальных прямо в воздухе… Хватило мне тогда нескольких минут, чтобы в
Бога уверовать, а до этого только смеялся над верующими, глупый сопляк. Тогда
вся душа моя изменилась. Ночью иногда та
жуть приснится, я как маленький к Татьяне жмусь. Тридцать лет прошло, но до сих
пор не пойму, почему именно мне там – наверху жизнь оставили. Вроде бы и не
герой, и не святой.
Святым он, конечно, не был, но просить
взаймы люди всегда шли к Касилиным: знали, что если деньги есть, Пётр всегда
даст и про долг напоминать лишний раз не будет.
Перевезти какое-нибудь барахло на своём КАМАЗе тоже никогда не откажется
и денег не возьмёт.
Друзей по всей стране у него было
множество.
- Трасса людей почище лакмусовой бумажки проверяет: хорошо
видно, кто перед тобой. Вот много всякого про кавказцев говорят. Что - правда,
что - неправда судить не берусь. Не
знаю. Зато иногда стоишь на трассе с поломкой, русские мчатся мимо – не
притормозят, а вот дагестанцы практически всегда останавливаются и предлагают
помощь.
Наверное, было нечто такое в самом
Петре, что доверяли ему люди. Не раз он рассказывал, как во время внезапных
поломок машины зимой местные жители
брали его с экспедитором на постой: впускали в дом незнакомых иногородних
мужиков, топили баню, угощали.
Татьяна Касилина засаживала весь дачный
участок помидорами, а потом дядя Петя вёз на север ящики с овощами в подарок
друзьям и знакомым.
- У них там всё привозное: ни запаха, ни
вкуса. Пусть порадуются настоящему
помидорчику.
Попадались на трассе, конечно, разные
люди. Его экспедитору в «лихие
девяностые» где-то в Челябинской области «братки» битой проломили голову.
- Благо, хирург мировым мужиком
оказался. Вошёл в положение. Не стал возмущаться, что нет страхового полиса и
прочей «лабуды», и заштопал Ваньку любо-дорого. Голова у него до сих пор
немного побаливает, но ведь жив, а это главное! Я потом доктору в подарок
балалайку отвез, под «хохлому» расписанную. Тот хоть и посмеялся, но принял.
И
стреляли в дядю Петю, и как-то плечом к плечу с водителем из Болгарии он
отбивался монтировкой от местных наркоманов в Ленинградской области.
- Подбежал ко мне бледный, трясется весь, пальцем в этих
«отморозков тычет». Я его не понимаю, он меня, но как до дела дошло, мы с
Бранимиром быстро сговорились. Ох, и кофе он меня после угощал, никогда такого
вкусного не пил. Наш мужик оказался.
В общем,
когда Петр усаживался во дворе поболтать с мужиками, побросав все свои
дела, подтягивались к ним и женщины, и подростки – знали, что услышат сейчас
нечто такое, куда там американским
боевикам, но из реальной жизни.
Как-то разговор зашёл про НЛО. Тема,
периодически всплывающая в разговорах
обывателей, в основном благодаря телевидению. Как покажут по
«новостям» в очередной раз какие-то
белые предметы в воздухе, так по всей России только и разговоров: кто
сомневается, кто откровенно потешается, а кто и грозит инопланетным нашествием.
Дядя Петя к НЛО относился как к чему-то
обыденному.
- Что же, по-вашему, полмира разом
чокнулось? – возражал он маловерам. – Вон и фотографии показывают, и
видеосъемки. Я и сам как-то видел эту … Только всё происходило гораздо страшнее,
чем появление каких-то блеклых шариков в
небе. В тот год по осени я возил горчицу на перерабатывающий завод
в Калмыкию. На приемке меня задержали, и
выехал я поздно вечером. Это было ещё в
конце 80-х, когда на дорогах не «шалили» и можно было встать на ночёвку, где
придётся. Съехал я с трассы в степи. Разжег «шмеля», приготовил ужин, но вокруг
летали надоедливые мошки, вот и забился
с миской в кабину. Только ложку ко рту поднёс, вижу, что над степью повис
огненный шар - сам вроде бы желтый, а внутри словно языки пламени бьются. И всё
ближе, ближе, да и в размерах здорово
увеличился. У меня разом аппетит пропал, когда такая огромная «балда» повисла прямо напротив лобового стекла. Яркая просто жуть! Глаза зажмурил, но свет и
сквозь веки пробивался. Тогда я
завернулся с головой в куртку и лёг, уткнувшись носом в сидение. Затылок и
спина как будто чужими сделались. Страшно стало неимоверно, но всё равно не обернулся. И лежал так, пока не
заснул. Утром просыпаюсь, а заря ещё только-только пробивается. Каша в миске
почему-то так высохла, словно месяц
простояла. Но мне было не до еды! Быстро с этого места сорвался и опомнился
только в Ростовской области.
Вот
как-то в компании фабричный технолог Сергей Григорьевич Жук
рассказывал, что наблюдал за НЛО со
своего балкона. Так над ним все потешались втихомолку – мол, выпил Жук в тот вечер чересчур много. А вот дяде Пете
сразу же безоговорочно поверили.
Рассказывал он и про «призрачную»
дорогу.
- Как-то выехали в ночь. Утром надо в Пензе срочно быть. Я по той
дороге проезжал много раз, кажется, с
закрытыми глазами вести машину могу. Знакомый поворот, но дорога почему-то
налево уходит. Но я-то точно знаю, что нужно ехать прямо. Притормозил,
экспедитора разбудил, а тот на меня как на идиота смотрит. «Ты чего, – говорит,
- остановился? Нам ещё пилить и пилить до Пензы» «Давай, дождемся хотя бы одной
машины и посмотрим…» А Борька - дурак
разбушевался: «Да мы тут можем полночи простоять, пока кто-то появится.
Разуй глаза: вот же она - дорога! Гони!» Ну, я и погнал… только прямо, а не
налево, потому что ещё доверяю своей памяти. Борька взвыл сиреной, в руль
вцепился, но уже стало ясно, что я был прав – асфальт не исчез из-под колёс, а
вскоре и разметка показалась, и отбойники.
Позже узнал, что это «проклятое место» -
там постоянно бьются машины.
Был у Петра Касилина и рассказ про
карельского колдуна.
- Едем мимо огромного болота. Смотрим,
останавливается машина, и мужик вылезает. Приметный такой: волосы седые
длинные, борода, рубаха петухами вышита. В общем, клоун какой-то ряженный.
Борька вечно всякую х… читает, где вампиры да оборотни наперегонки с людьми сражаются. Как увидел,
аж затрясся весь, придурок малахольный. «Колдун, настоящий колдун!» Я у виска
пальцем покрутил, и едем дальше. Скорость приличная, дорогая прямая как
стрела. Километров через пятнадцать вдруг вижу, что на трассу из
болота выбирается на дорогу тот же самый чудила в петухах. Волком зыркнул в
нашу сторону, и вновь исчез. С оторопи я даже перекрестился, но не помогло.
Борька на стоянке связался с «плечевой», и эта сволочь украла у нас две
дорогущие гитары. Но хоть живы остались, и то слава Богу!
Однако, про самую удивительную историю,
произошедшую с Петром Касилиным, жители
Танькова узнали не от него. Поведал об этом экспедитор Борис Хомяков –
тридцатилетний веселый парень. Правда,
когда рассказывал про тот случай, ему было не до смеха:
- Едем по Вологодской области. Сумерки
уже, на обочинах сугробы по метру, а до ближайшей стоянки ещё ехать и ехать. И
тут Пётр Семенович (он своего водителя всегда уважительно по имени отчеству
называл) за сердце схватился. Плохо ему.
Всё хуже и хуже. Пришлось машину
остановить. Кое-как вытащил его, уложил на снег. Чувствую – хана дело! Вот он
уже и сознание потерял. Ночь, мимо машины прут – никто не останавливается… Что
делать? Неужели так и умрет Пётр Семенович на обочине, словно бездомная собака?
И такая меня обида взяла, что затолкал я его в машину, сам уселся за руль и
погнал – куда, зачем? Сам в тот момент не понимал. Вижу, справа огни. Я туда.
На этом месте Борис нервно закурил.
- Смотрю КПП какой-то воинской части.
Думаю, но телефон-то там точно есть (это было ещё до эры мобильных телефонов).
К Петру Семёновичу обернулся, а он… в общем, если вы покойников хоть раз
видели, сразу поймете. От ужаса я принялся стучать в ворота. Не сразу, но вышел
какой-то солдатик в бушлате. Я ему пытаюсь объяснить, что случилось, а он меня
вроде бы и не слушает. «Не ори, - как-то устало, даже с досадой говорит мне. – Рано ты приехал» «Как рано?
Боюсь, как бы ни умер Пётр Семёнович!» «Уезжайте отсюда» Ну, думаю, попал в какую-то секретную часть.
«Скажи мне, хоть где тут ближайшая больница?» Тот только небрежно рукой махнул и ушёл. Вернулся я. На
Петра Семёновича и смотреть боюсь, завёл машину, развернулся да неудачно –
занесло. И вдруг слышу его голос:
«Сколько раз тебе говорить, не умеешь водить – не садись за руль! Ну-ка,
пересядь» Вылез из машины, а КПП-то нет, и огней никаких нет. До больницы мы
доехали, и Петра Семёновича сразу в реанимацию отправили. Инфаркт. Как он
машину-то вёл, ума не приложу!
Когда Петр Касилин услышал о рассказе
своего экспедитора, только снисходительно отмахнулся.
- Глупый он, Борька! Я-то точно знаю,
что не мог умереть в снегу на грязной обочине, если мне жизнь даже в той
афганской переделке оставили. Господь такого никогда бы не допустил. Чего-то я ещё не сделал. Сердцем чувствую.
- А исчезнувшее КПП?
- Так это же дорога. На ней всякое
бывает.
Прошло несколько лет, и выяснилось, что
не зря Пётр Касилин сердцем чувствовал, что ещё не всё с ним в этой жизни
произошло. Его жена Татьяна, которой врачи давно уже поставили диагноз
«бесплодие», вдруг забеременела, и в сорок лет родила сына. Как же радовались
супруги малышу, как носились с ним. Но когда Ване исполнилось десять лет, отца
не стало.
Умер Пётр Семёнович от сердечного
приступа в очередном рейсе у ворот КПП какой-то воинской части, пока его
экспедитор (уже не Борис - другой)
спрашивал у дежурного, где находится ближайшая больница.