Жизнь поэта 1-я кн. пр.9 стр 231-250 пр 10 след.

-Димка, обращается Сергей, один из парней, к Джону, - пойдем, покурим. Парни и две девушки выходят в коридор курить. Остальные подруги собираются в кружок и сплетничают.
-Значит он Димка, а Джон у него кличка. Зря не Рекс – думаю я и улыбаюсь.
   Я одинок Мне тоскливо. И на кой чёрт я согласился прийти сюда?
   Вновь усаживаемся за столы.
   Димка-Джон три раза подряд предлагает «за дружбу» и «встречу». Между танцами он пару раз подходил к столу и прикладывался к бокалу.
   Следующий медленный танец Люда танцует с Костей, самым спокойным из парней.
   Я, чтобы не выглядеть белой вороной, танцую с разными девушками, не интересуясь их именами.
   Парни, похоже, хорошо «закосели». Особенно Джон. Он подходит к Люде.
-Людончик, ты мне нравишься! Я тебя сегодня хочу любить! - язык у него уже заплетается, - Пойдём посидим на диване.
   Они садятся на диван. Она кладёт ногу на ногу, показывая свои прелестные ножки. Он её обнимает и что-то шепчет.
   Остальные танцуют.
   Я сажусь за стол и наливаю бокал. Вино не натуральное. С грузинским вином - ни какого сравнения.
-Не вино, а вода - философствую я - только цвет красивый. Внешний эффект. Грош цена внешнему эффекту, внешней красоте. Что стоит твоя внешняя красота? Ничего! Ты - манекен! Манекены тоже ни стоят ничего.
-Ларочка, иди сюда – говорю я проходящей мимо Ларисе – давай выпьем с тобой!
-Давай!
231
  Я наливаю ей вино в бокал, а в это время Джон пытается поцеловать Люду, она хохочет и легонько старается его отстранить, но он всё равно касается своими губами её губ.
-За тебя, Лорочка»!
-Давай за нас с тобой!
   Мы выпиваем. Я слышу Людмилин хохот.
-Объект любви не выбирают, глядя на Люду, говорит Лора. - Его посылает нам Бог.
-Или судьба – дополняю я, понимая о ком, идёт речь. Знаешь, я, пожалуй, пойду!
-Как хочешь! 
   Лорка всё понимает, что мне невыносимо здесь оставаться. Я беру демисезонное пальто и ухожу. Лора провожает меня до подъезда и объясняет, как пройти к автобусу, напрямую. Всё-таки хорошая она девчонка.
   Люда не замечает мой уход.
..........................................................................................................................................
    Звёзды и ветер. Бывает же так. Почему же ветер не нагоняет тучи? В природе тоже бывают странности.
   Какие-то овраги кругом. Лора, живёт на окраине. Объяснила, как выйти к автобусу. Но я, видно, заплутал.
-Эй, парень! Помоги вытащить эту клячу!
   Я оборачиваюсь на голос и вижу «победу», наклонившуюся на одну сторону. Два левых колеса стоят на маленьком мостике, переднее правое стоит на берегу, а заднее колесо - висит над небольшой речкой.
-Ну, и угораздило тебя, дружище!
-Понимаешь, праздник. Чуточку поддал и вот результат. Ты приподнимай сзади, а я попробую дёрнуть. Всё-таки три точки опоры есть, может, выскочит.
-Сейчас! Я только сниму пальто, а то в нём неудобно.
   Он садится за руль, а я пытаюсь, приподнять машину сзади.
232
-Давай, давай! Нажми ещё раз. Только я сейчас перехвачу, а то режет руки.
   Я делаю шаг в сторону, забыв о том, что стою на мосту. Земля уходит у меня из под ног. Речушка не глубокая, но я падаю плашмя, всем телом. Холодная вода обжигает. Тысячи иголок вонзаются в ноги, руки, грудь и спину. Голову я успеваю поднять. В такое время закаляться неприятно.
-Шеф! Шеф!
   Водитель показывается сзади машины.
-Шеф! Дай руку! Помоги выбраться из этого болота.
-Да, парень, не вовремя ты принял ванну, что же делать? Давай, попробуй ещё раз приподнять, может выедем и я отвезу тебя домой.
    Ещё несколько раз пытаюсь приподнять и толкнуть этот послевоенный броневик, сделанный из миллиметрового железа, силёнок моих не хватает. Хмель быстро покидает меня. Одежда прилипла к телу. Проклятый ветер пронизывает до костей. Зубы начинают стучать.
-Парень – водитель подходит ко мне, подавая пальто,
- иди-ка лучше домой! Где ты живёшь?
-В общежитии химкомбината.
-Новогорловского?
-Да, далеко тебя занесло. На автобусе быстрее, но до него идти минут десять. Остановка трамвая ближе, но трамвай плетётся очень долго. Делает большой круг. И в них всегда холодно зимой. Выбирай сам. Извини, что так получилось.
   Я взял пальто и пошёл.
-Не дури! Надень пальто! Не жалей его! Пальто всё равно будет согревать.
    Пройдя минуты две под напором встречного ветра, почувствовал, что совсем замерзаю. Вода с одежды уже стекла и только хлюпала в ботинках. Натянул пальто. Ветер ударился в него и, вроде бы затих, смирился. Но теплее не стало. Мокрая рубашка прилипла к телу и
233
забирала всё тепло, вырабатываемое организмом.
-Может вернуться назад? -разговаривал я сам с собой, – в таком виде? Коронный номер праздника – Ванька Капцов купается ночью в
одежде, в грязном болоте и приходит смешить публику. Пардон! такого удовольствия вам не придётся увидеть!
    Автобус был полупустой. Я сжался в уголке, на зад-нем сидении и дрожал, как заяц перед лисой. Из под пальто не видно было мокрой одежды. Это радовало, что люди не обращают на меня внимания.
    Душевая в подвале была закрыта. В комнате, сбросив всё с себя, стал усиленно растираться полотенцем. За-тем собрав все одеяла с коек, забрался под них. Парней из комнаты не было. Каждый, где то встречал праздник. Виктор с друзьями, а Семён-Сантос со своей комендантшой. Было то холодно, то жарко. Перед глазами всю ночь, что-то мелькало, порой, что-то падало на меня и давило. Утром заболело горло. Есть не хотелось. Всё стало безразлично. Ребята не приходили. Провалялся в кровати, временами в забытьи, весь день.
    Вечером появился Виктор, из жильцов комнаты. Хотел вызвать скорую, но я отговорил. Тогда он сбегал в магазин, принёс бутылку водки, налил полный гранёный стакан, насыпал чайную ложку соли, положил стручок горько перца и заставил выпить эту гадость.
   Водка сразу подействовала на ослабленный организм и я заснул. Утром стало полегче и парень, уходя на работу, сделал это народное средство ещё раз, заставив меня выпить. К обеду стало совсем хорошо, только раскалывалась голова.
  Через день я вышел на работу, почти здоровым, только покалывало в боку. Мастер хотел записать прогул, но, видимо, пожалел и простил.
-Почему ты сбежал? – спросила Люда за обедом в столовой, когда мы поглощали гороховый суп.
-Он не сбежал, а нормально ушёл. – опередила меня Лариса, - мы его пригласили и бросили одного.
-Всё было нормально! – Лор, пододвинь горчицу! -вмешался я.
234
-Нет, всё-таки ты зря ушёл. Было обалдело весело. Правда, ребята немного «окосели», а Джон свалился пьяным и проспал до утра. А почему ты вчера прогулял?
    Я рассказал, что со мной произошло в ярких красках. Им было смешно, а мне было не до смеха. Под лопаткой ныло.
...........................................................................................
   Зима пришла неожиданно.
   Пушистый снег падал на шапки и шляпы, на пальто и шубы прохожих. Большие хлопья садились на ресницы и люди становились ещё красивее. Малыши играли в снежки и лепили снежную бабу. Свободного времени у меня много. Сегодня выходной и я не увижу Люду. Я
хожу по заснеженным улицам и подбираю, замерзающие на морозе рифмы, которые Лира разбрасывает
впереди меня. Вспоминаю Люду на том вечере.

    Встречаться со мной, она почему-то не хочет. Руки на холоде начинают мёрзнуть. Я останавливаюсь и носком ботинка начинаю писать на снегу: Люда! Я тебя люблю! Пока я пишу последние буквы, первые заносит снегом. И так несколько раз. А, затем, замерзающими руками, записываю в блокнот стихи, которые я посвятил своей любимой.
235
Я сотни лет к тебе бежал,
Ветра держали, не пускали,
Что добегу я твёрдо знал,
Хотя секунды утомляли,
Я на снегу стихи писал,
Пурга стихи те засыпала,
Портрет на пляжах рисовал,
Волна безжалостно смывала.
Я в облаках тебя ловил
И ветром за тобой носился,
Тебя с цветков – росою пил,
Как на икону всё молился.
Я радугой соединить
Хотел тебя с самим собою,
Рвалась цветная эта нить
И вновь бежал я за тобою
Ты ж стрекозою ввысь неслась,
236
Ты бабочкой всё улетала
И связи нить - рвалась, рвалась,
Пока её совсем не стало.
Я по следам тебя искал,
Следы затоптаны другими,
Был эдельвейсами средь скал,
Чтоб любовалась вечно ими,
Но ты не знала обо мне,
Иль знала, но не замечала,
Горел я пламенем. В огне
Меня с насмешкой ты встречала.
Тебя уже не повстречать,
Ты в море утекла рекою,
Мне остаётся лишь мечтать,
И жить в мечтах – одной тобою.
Стихи пишу я на снегу,
Мне рифмы, Дед Мороз подносит,
Но злюсь я вечно на пургу,
Она, стихи снежком – заносит.
* * *
    Я стою на узкой тропинке, заснеженного двора и записываю последние строчки только что сочинённо-
го стихотворения.
-Можно, я пройду?
    Я инстинктивно делаю шаг назад, цепляюсь за холмик снега и падаю спиной в сугроб.
   Звонкий смех звучит музыкой на бодрящем морозном воздухе. Передо мной стоит девушка, в короткой белой шубке. Её ярко-рыжие волосы уложены копной и подвязаны белой лентой. Тёмные большие глаза весело смотрят на меня. На её стройных ногах – коричне-вые, обтягивающие икры - сапожки. На плече белая кожанная сумка. Не женщина, а богиня. Нет, скорее снегурочка, вся усыпанная снежинками.
-Вставайте, молодой человек! Я Вам помогу! – она протягивает мне руку в коричневых, под стать сапожкам,
237
 лайковых перчатках, и улыбается, показывая ровные, белоснежные зубки.
    Я протягиваю ей свою, и она помогает мне подняться.
-Что же Вы стоите на дорожке? Мешаете прохожим.
-Тысячу извинений! Ради бога, простите!
-Это Вы меня простите, что из-за меня вывалялись в снегу - она поворачивается и уходит.
    Какая красивая незнакомка – мысленно говорю я себе, и тут же рождается стихотворение:
Кто ты? О, незнакомка! Нежный взгляд,
Что ты, однажды, бросила тайком,
Мне не забыть и сотни лет подряд...
Как жаль, что я с тобою не знаком!
Снегурочкой ты выплыла из тьмы,
Снежинкой хрупкой села на ладонь,
Ты попросила искорку взаймы
И разожгла безудержный огонь!
О, незнакомка! Как ты хороша!
За миг один, за миг один шальной!
Чтоб ты однажды, вдруг, ко мне пришла,
Готов залезть в петлю я головой!
238
Когда росу увидишь на цветке,
Играющую в утренних лучах,
Земля задержит бег свой на витке!
А время - на безжалостных часах!
Вернись! Приди снегурочкой опять!
Снежинкой нежной снова прилети!
Мне половодья чувств уж не унять!
Покоя в жизни больше не найти!
* * *
-Ты прозреваешь, мой мальчик, - говорит Лира,  севшая мне на ухо снежинкой – Наконец ты прозреваешь и начинаешь смотреть на других девушек. Но ты ещё не совсем прозрел. Ты писал о прекрасной незнакомке, но видел свою Людмилу. Это хорошо. Я не возражаю. Так ты научишься делать собирательные образы. Лепить из многих - один. А до этого ты писал только об одном слепленном тобою
образе – Люде. Пиши дальше. Я не буду тебе мешать.
    У меня тут же родилось стихотворение:
Я тебя бы не знал,
Коль не встретились
Раньше, однажды,
Я тебя бы не звал
И, как птица,
Свободно парил,
239
А сейчас без тебя,
Как в пустыне,
Я гибну от жажды,
Свою чашу любви
Я ещё до конца
Не испил.
Ты приходишь во сне,
Чайкой белой
Ко мне прилетаешь,
Доброй феей являешься,
Вдаль за собою манишь,
То зарёю в огне,
То снежинкой
Пушистою таешь,
Буд-то встречи
Стесняешься
Иль к другому
На встречу спешишь.
Заметают снега
Те следы,
Где когда-то ступала,
И несутся года
Белым аистом
В вечную мглу...
О, ты злая судьба!
Нас по свету
Зачем разбросала?
Не найти нам
Друг друга,
А жить без тебя
Не могу!
* * *
    Снежинки десятками, сотнями, тысячами садятся на меня. Это Лира, двоясь, размножаясь, хочет поглотить меня всего и никому ни отдавать.
240
- За любовь нужно бороться, шепчет она. Ты уже наполовину мой и я не отдам тебя никаким Людам. Я почти выпестовала тебя. Плати мне данью. Пиши стихи.
    Проходя мимо ювелирного магазина, захожу, чтобы погреться, и подхожу к одному из отделов. Чтобы я купил Людмиле в подарок?   Блеск золота, серебра, платины и драгоценных камней витрины ослепляют меня. Часы, браслеты, колье, кольца… Самому не разобрать-
ся без продавца.
-Что, уже окольцевали? – приятным голосом говорит продавец.
   За прилавком красивая блондинка с напомаженными губами и подкрашенными ресницами, пилочкой подравнивает ногти.
-Если бы? Но, увы! Скажите, что лучше подарить в день….. Вашего дня рождения?
-Моего?! – она удивлённо поднимает брови.
-Да, чтобы Вы хотели получить в качестве подарка в день своего рождения? – я рукой провожу по витрине.
    Девушка улыбается, показывая красивые зубы.
-Во первых до моего дня рождения далеко, а во вторых, из ювелирных изделий – ничего!
-Вы бы хотели модные сапожки или норковую шубку?
-И то и другое сразу. Они ни отделимы.
-Прекрасная… э…как Вас обозвали в детстве?
-Лена.
-Прекрасная Элен, я Вам всё это дарю! И полмира в придачу. Требуйте от меня всё, что хотите: туфли и платья, сапожки и шубки, комфортабельный лимузин и загородную виллу. Я - миллионер. Я - миллиардер. Я – сын сразу двух миллиардеров – Рокфеллера и Форда,
правда, они дали мне чисто русское имя – Иван.
-И бросили Вас на произвол судьбы, потому, что не знают; Вы, чей из них?
241
-Да, и потому я сейчас бедный студент. Но у меня богатая душа! Хотите, я Вам подарю свою душу?
-А что, сердце уже занято?
    Меня бросило в краску.
-Не надо смущаться. Я вижу занято.
-Нет, девушки у меня нет!
-Значит неразделённая любовь.
-Девушка! Покажите вот эти клипсы…
    Пока она показывает женщине клипсы, у меня рождается безумная мысль: пригласить её на каток. Я уже научился твёрдо стоять на коньках и даже немного бегать. Так мне казалось.
  Она вновь подходит ко мне.
-Ну, что Ваня, крестьянский сын, выбрали что ни будь?
-Не крестьянский, а рабочий, поправляю я. А не хотели бы Вы, прекрасная Елена, пойти сегодня после работы на каток.
-Вы со всеми девушками и во всём такой быстрый?
-То же, увы! Нет!
-А что? Заманчиво? Я в этом сезоне ещё ни была на катке.
Мы договорились встретиться в семь часов у входа на каток.
.................................................................................................................
    Какие яркие краски. Вся гамма цветов представлена здесь. Лёд блестит. Играет музыка. Перед глазами всё мелькает: люди, снежинки, в лучах разноцветных прожекторов.
   Она берёт меня за руку: - Побежали! – и тащит за собой.
   Я падаю.
-Эй, прекрасная Елена! Ты меня угробишь. Я
же с Кавказа. У нас только пальмы и море. Снега не бывает и катков нет. Она хохочет. Я поднимаюсь Мне легко на душе. Мы, взявшись за руки, медленно начинаем идти, убыстряя ход. Затем всё быстрее и быстрее.
242
-Раскрепостись – говорит она. Представь, что ты птица и тогда сможешь полететь. Она убыстряет ход и я за ней. Делаем один круг, второй, третий. Вот уже мчимся так, что захватывает дух. казалось бы мчаться и мчаться вот так целую вечность. Кто-то падает перед нами. Чтобы не наехать, сворачиваем в сторону, врезаемся в снег и тоже падаем. Падаем и хохочем. Мне с ней легко и просто. Я – раскрепостился. Я забыл о Люде. О вечных своих любовных муках. Жизнь всё-таки хороша, прекрасна. Мы встаём и снова несёмся. И снова падаем. И снова хохочем. Нам жарко. Ноги устали. Лица раскраснелись. На снегу так приятно и мягко лежать.
-Поцелуй миллиардера стоит миллион – говорю я и целую её в губы. Она отвечает на поцелуй. Вскакивает  мы снова носимся по катку.
     В одиннадцатом часу я провожаю её домой. Мы едем на трамвае. Мимо мелькает витрина уже закрытого гастронома.
-Смотри в окно. Там разное вино – декламирую я.
243
-Лена, ты любишь вино?
-Нет, у меня от него болит голова.
   Тёмный подъезд серого здания. Длинный коридор с множественными дверями по бокам. Лена открывает дверь ключом.
-Заходи! Я тебя покормлю, Рокфеллер.
   Небольшая, но уютная комната. Возле двери – шкаф. За ним у стены деревянная кровать. Затем небольшой круглый столик, вокруг которого три мягких стула. Дальше, не загораживая прохода к окну, диван-кровать. Рядом тумбочка. На ней приёмник. На стене висит ги-тара.
-Садись! Только не на кровать. Она - Катина. Подружки. Отдыхает по путёвке в Гаграх. Включи музыку, а я пойду готовить.
   В тарелках яичница с ветчиной, колбаса, сыр.
-Ты пьёшь только вино? У меня осталось пол бутылки коньяка от праздников.
-Не откажусь!
-За тебя!
-За тебя!
-Мы выпили и немного поели.
-Наливай ещё! Будь за хозяина!
-Давай на брудершафт.
-Ты хочешь целоваться? Ещё успеется.
-За нас! Она не чокаясь, выпила.
-Это ты играешь на гитаре?
-Так, балуюсь.
-Сыграй, что ни будь!
   Лена снимает гитару со стены. Я приглушаю звук приёмника.
За рампой огней, за светом рекламы,
Мне чудится образ твой,
Как чистый кристалл.
Я его подзываю винными парами
И пью без конца, за бокалом бокал…
244
    Голос у неё приятный, чистый и поёт она слаженно с ритмом гитары, но глаза грустные, грустные, ещё не хватало, чтобы она сейчас расплакалась.
   Я беру у неё из рук гитару, откладываю в сторону, а её привлекаю к себе. Моя рука находит маленькую упругую грудь, затем опускается всё ниже и ниже.
-Не надо! Я разденусь сама.
   Она встаёт и выключает свет.
   Запах тонких духов смешивается с запахом её тела… Она отдаётся не так, как Зина или Лиза. Без страсти. Она целовалась, закрывала глаза, но была похожа на живую куклу. Похоже, оргазма у неё не было. Когда я, обессиленный от долгой работы, свалился на бок, Она
продолжала лежать с закрытыми глазами, будто совсем отсутствовала здесь.
   Почему она отдалась мне, совершенно не зная меня? Зина была опытной женщиной и захотела совратить юнца. Лиза была со мной близка′, видимо в знак благодарности, что я спас её от невоспитанного, нахального горца. А почему Лена? Ведь ни о какой любви здесь не может быть и речи. Ведь не могла же она полюбить меня с  первого взгляда. И животной страсти самки к самцу у неё тоже не было. Значит, она отдалась просто так, чтобы отдаться. А может, у неё, как и у меня – неразделённая любовь и она проделала всё это из-за чувства мести. Неужели и Люда вот так же может отдаться любому мужчине? Целовалась же она с Вадимом. Может быть,
была с ним в ещё более близких отношениях. А с Джоном, если бы он не опьянел? Неужели она валялась в
постели с кем-то ещё? А я? Тоже хорош гусь! Осуждаю Люду, а сам изменил ей уже с тремя. Или я тоже, как тот грузин из
Тбилиси, говоривший, когда его видели с новой дамой: «Я – самец и мне можно всё». Если бы Люда, обелял я себя – была со мной, я не посмотрел бы ни на одну женщину.
245
   Лена зашевелилась и опустила меня с облаков на землю. Я взял её руку в свою и сжал. Она ответила тем же. Интересно спросить у Лены, знакомо ей чувство любви или нет?
-Лена, любила ты кого нибудь?
-Зачем тебе это нужно?
-Из любопытства. Так любила или нет?
-Послушай, какого чёрта? – она резко приподнялась и села. - Зачем ты лезешь мне в душу? Я же не спрашиваю, любил ли ты? Бери то, что дают, а об остальном, можешь, не беспокоится!
-Прости! Если тебе это неприятно я больше не буду. Поверь! Я не хотел тебя обидеть.
    Я вновь привлёк её к себе, нежно целуя, и она безропотно мне покорилась.
   Утром уходил от неё с таким ощущением, как будто плюнул кому-то в лицо. Неужели все женщины такие?
- думал я. Нет, нет и нет! Не все такие. Знаю же я дев-чонку, которая прождала парня три года, пока он служил и так и не изменила ему. Значит – любила. Значит, кто любит, тот не будет изменять. А я? Я же люблю, но, однако же – изменил. Но Люда мне не жена. И даже не невеста. Просто девушка, которую я люблю.
-Лена, когда можно к тебе зайти?
-Приходи, когда захочется!
    Она выделила слово «захочется», придавая ему двойной смысл.
.........................................................................................................................
    Половина практики закончилась. Оставалось чуть меньше месяца до окончания практики и до Нового года.
   Мы, практиканты, постоянно работали в одну – первую смену.
   Лаборантка со второй смены на полигоне ушла в декретный отпуск и Люду поставили на её место.
   Мы стали встречаться только в пересменку.
246
   Через пару дней Люда пришла на смену пораньше и подошла ко мне на работе.
-Ванечка, ты бы не смог встречать меня после работы? Одной ходить страшновато.
-Конечно, конечно! Сегодня обязательно встречу! К двенадцати я подойду.
-Подойди к одиннадцати. Лаборантки, закончив работу, уходят пораньше.
    Я был вне себя от радости. Сегодня мы будем с ней рядом. Будем вдвоём. Может быть, я возьму её за руку.
Чувства переполняли меня.
    Пришёл я к десяти. Помог ей переносить, оставшиеся кубики из пропарочных камер. Затем давил их под прессом, а она записывала данные в журнал. Работу закончили в половине одиннадцатого. Можно было уходить домой, но пришёл мастер и задержал её ещё ми-
нут на сорок.
    Мы шли и болтали о разном. Мне хотелось обнять её, прижать к себе, поцеловать. Но я был весь зажат, скован цепью и не знал, как к ней подступиться. Ведь мы уже целовались. Почему с другими я чувствовал себя свободно, а с ней не мог. «Раскрепостись» - сказала
мне на катке Лена – «и полетишь, как птица». Почему я не могу раскрепощаться с Людой?
   Возле дома она быстро чмокнула меня в щеку и пошла.
-Пока! – обернувшись, сказала она и, видимо, увидела мои грустные глаза, тоскливо смотревшие на неё.
-Ты придёшь завтра? Я буду ждать. Приходи также, пораньше.
Она ушла, а я, расстроенный, поплёлся домой.
На следующий день мы ушли в одиннадцать.
-Раскрепостись! - сразу приказал я себе.
    Я взял её руку, в шерстяной варежке, в свою. Она нежно отняла руку, сняла варежку и вновь вложила в
247
мою. Я прижал её руку к губам. Она была нежная, мягкая, тёплая и пахла душистым мылом.
    Я остановился, обнял её, прижал к себе и стал целовать ей губы и глаза. Она плотно прижалась ко мне.
   Назад, домой я не шёл, летел на крыльях любви. Душа пела. Рифмы падали на меня вместе со снежинками.
Когда ты где-то далеко,
В моих мечтах - всегда ты рядом,
Хоть расстоянье велико,
Ты озаряешь меня взглядом.
Но вот мы вместе, наконец.
Прижал к губам я твою руку,
Разлуке, может быть, конец!
Я прогоню тоску и муку.
Хочу тебя всю целовать,
Всем телом с силою прижаться,
Устал, устал я тосковать
И без тебя один скитаться.
По поцелуям - ты в долгу,
Мне по ночам они так снились.
Мы целовались на снегу,
Снежинки падали, искрились,
Садились на твои уста,
Мешали страстно целоваться…
Вся жизнь без губ твоих – пуста′!
И без тебя пуста′, признаться.
    Теперь, каждый вечер мы были с ней вместе. По дороге, и возле её дома мы подолгу целовались.
-Завтра суббота. Короткий день. Ты не приходи. Я дойду сама. А в воскресенье у нас с Аллой – генеральная уборка перед Новым годом. Встретимся в понедельник когда ты придёшь меня встречать.
    Пока шёл, вспомнил сквер, когда она сидела рядом, и я приглашал её в кино, а она отказалась, тот вечер, когда мы ушли с танцев и целовались там. Не было у меня с ней встречи в этом сквере весной или летом.
248
Но есть моя фантазия и Лира, снабжающая вдохновением. Вспомнил Батумский ботанический сад. Большие розы, разных расцветок. Их запах. И начал сочинять:
Запахи душистой розы
И волнуют и зовут,
Пчёлы носятся, стрекозы,
Осы тоже там снуют.
В парке я. Жду с нетерпеньем,
Не спеша, ко мне идёшь
Я горю. Я весь в волнении,
Меня за руку берёшь.
Мы по парку долго ходим,
Все аллеи обошли,
Уголок в тени находим,
Поцелуи в ход пошли.
Я твои глаза целую,
Их не видел так давно,
Я от близости ликую,
Счастье снова мне дано.
Мы во власти сладострастья,
Нега в плен уже взяла,
Отдалили - все ненастья,
Все - забросили дела.
Мы с тобой, родная, рядом
Вместе нам так хорошо!
Эх, пройти бы жизнь парадом
И прожить лет сто ещё!
* * *
    Я вновь целых два дня не увижу её! Что делать? Тоска сожрёт. Схожу-ка я к Лене. Просто так, как к другу. Как часто мы себя обманываем?
-Заходи, сын Рокфеллера. Что долго не заглядывал? Что-то ты весь светишься. Видно, даже на расстоянии. А у меня завтра выходной. Магазин по воскресеньям не работает. Сходим куда-нибудь. А вечер и ночь проведём в постели.
249
    Я молчал и не знал, что ответить.
-Или у тебя другие планы?
-Да нет у меня других планов.
-Вот и отлично. Тогда, пока не разделся, сходи в магазин и купи, кое-что из продуктов. Возьми деньги.
-У меня есть.
-Спиртное не бери. Я припасла.
    Я впервые почувствовал себя мужем, сбежавшим от жены к любовнице.
   Да, как часто мы не ценим жар-птицу, которая у нас в руках и пытаемся поймать синицу в небе. Я сознательно переиначил пословицу, чтобы лучше понять и осознать её смысл.
   В воскресенье я отговорил Лену, куда-либо идти. Она думала из-за того, чтобы всё это время заниматься с ней сексом, А я боялся, случайно встретится с Людмилой. Мы провалялись в кровати почти весь день.
   Однажды, когда она закрыла глаза, и я подумал, что она спит, ко мне пришли строчки, и я стал записывать их в блокнот. Она открыла глаза, увидела, что у меня в руках карандаш с блокнотом и спросила:
-Что ты там рисуешь? Меня обнажённую?
-Не рисую, а пишу. Смотри!
   Она увидела ровные ряды строчек, не на всю ширину листка и удивлённо спросила.
-Ты пишешь стихи?
-Балуюсь. Как ты игрой на гитаре.
-Так у тебя исписан почти весь блокнот. Почитай что-нибудь.
-Если не понравятся, не обижайся. Я же их пишу для себя, а не на публику.
-Послушаю, оценю! В школе по литературе у меня была пятёрка.
-Что бы тебе прочесть? Ага, вот:
Я влюбился в девушку, как в сказку…
   Тут же переиначиваю и говорю:
250
Продолжение 10 следует.