Стихи Михаила Зенкевича
Зенкевич Михаил Александрович (1886 - 1973) — русский поэт и переводчик. 3енкевич сочинял стихи, в которых описывал ужасы войны и выражал надежду на приход новой жизни.
Тягостны бескрасные дни
Тягостны бескрасные дни.
Для мужчины - охотника и воина
Сладостна искони
Не стервятина, а убоина.
Для мужчины - охотника и воина
Сладостна искони
Не стервятина, а убоина.
Землю делите на части
Землю делите на части,
Кровью из свежих ран,
Въедчивой краской красьте
Карты различных стран.
Кровью из свежих ран,
Въедчивой краской красьте
Карты различных стран.
Крик сычей
Тих под осенними звездами
Простор песчаный, голубой.
Я полон музыкой, огнями
И черной думой, и тобой.
Простор песчаный, голубой.
Я полон музыкой, огнями
И черной думой, и тобой.
В дрожках
Дрожа от взнузданного пыла,
В лицо швыряя мне землей,
Вся в мыльном серебре кобыла
Блистает шерстью вороной.
В лицо швыряя мне землей,
Вся в мыльном серебре кобыла
Блистает шерстью вороной.
Металлы
Дремали вы среди молчанья,
Как тайну вечную, сокрыв
Все, что пред первым днем созданья
Узрел ваш огненный разлив.
Как тайну вечную, сокрыв
Все, что пред первым днем созданья
Узрел ваш огненный разлив.
Небо, словно чье-то вымя
Небо, словно чье-то вымя,
В трещины земли сухой
Свой полуденный удой
Льет струями огневыми.
В трещины земли сухой
Свой полуденный удой
Льет струями огневыми.
Видел я, как от напрягшейся крови
Видел я, как от напрягшейся крови
Яростно вскинув трясущийся пах,
Звякнув железом, заросшим в ноздрях,
Ринулся бык к приведенной корове.
Яростно вскинув трясущийся пах,
Звякнув железом, заросшим в ноздрях,
Ринулся бык к приведенной корове.
Поэт, зачем ты старое вино
Поэт, зачем ты старое вино
Переливаешь в новые меха?
Все это сказано уже давно
И рифмою не обновишь стиха.
Переливаешь в новые меха?
Все это сказано уже давно
И рифмою не обновишь стиха.
Пары сгущая в алый кокон
Пары сгущая в алый кокон,-
Как мудрый огненный паук,
Ткет солнце из цветных волокон
За шелковистым кругом круг.
Как мудрый огненный паук,
Ткет солнце из цветных волокон
За шелковистым кругом круг.
Над Северным морем
Над бурным морем Северным
Сражались истребители,
Стальные ястреба,
В свинцовом ливне веерном —
Сражались истребители,
Стальные ястреба,
В свинцовом ливне веерном —
Волжская
Ну-ка дружным взмахом взрежем
гладь раздольной ширины,
Грянем эхом побережий,
волжской волею пьяны:
гладь раздольной ширины,
Грянем эхом побережий,
волжской волею пьяны:
Вот она, Татарская Россия
Вот она, Татарская Россия,
Сверху — коммунизм, чуть поскобли...
Скулы-желваки, глаза косые,
Ширь исколесованной земли.
Сверху — коммунизм, чуть поскобли...
Скулы-желваки, глаза косые,
Ширь исколесованной земли.
Ящеры
О ящеры-гиганты, не бесследно
Вы - детища подводной темноты -
По отмелям, сверкая кожей медной,
Проволокли громоздкие хвосты!
Вы - детища подводной темноты -
По отмелям, сверкая кожей медной,
Проволокли громоздкие хвосты!
В логовище
Пускай рога трубят по логу
И улюлюканье в лесу,
Как зверь, в родимую берлогу
Комок кровавый унесу.
И улюлюканье в лесу,
Как зверь, в родимую берлогу
Комок кровавый унесу.
И смертные счастливцы припадали
И смертные счастливцы припадали
На краткий срок к бессмертной красоте
Богинь снисшедших к ним — священны те
Мгновенья, что они безумцам дали.
На краткий срок к бессмертной красоте
Богинь снисшедших к ним — священны те
Мгновенья, что они безумцам дали.
Смерть лося
Дыханье мощное в жерло трубы лилось,
Как будто медное влагалище взывало,
Иссохнув и изныв. Трехгодовалый,
Его услышавши, взметнулся сонный лось.
Как будто медное влагалище взывало,
Иссохнув и изныв. Трехгодовалый,
Его услышавши, взметнулся сонный лось.
В поднебесье твоего безбурного лица
В поднебесье твоего безбурного лица
Не я ль на скаку, встряхнув рукавицей,
Позволил каменной грудью взвиться
Белому соколу с золотого кольца.
Не я ль на скаку, встряхнув рукавицей,
Позволил каменной грудью взвиться
Белому соколу с золотого кольца.
Пары сгущая в алый кокон,-
Пары сгущая в алый кокон,-
Как мудрый огненный паук,
Ткет солнце из цветных волокон
За шелковистым кругом круг.
Как мудрый огненный паук,
Ткет солнце из цветных волокон
За шелковистым кругом круг.
Под мясной багряницей
Под мясной багряницей душой тоскую,
Под обухом с быками на бойнях шалею,
Но вижу не женскую стебельковую, а мужскую
Обнаженную для косыря гильотинного шею.
Под обухом с быками на бойнях шалею,
Но вижу не женскую стебельковую, а мужскую
Обнаженную для косыря гильотинного шею.
Темное родство
О темное, утробное родство,
Зачем ползешь чудовищным последом
За светлым духом, чтоб разумным бредом
Вновь ожило все, что в пластах мертво?
Зачем ползешь чудовищным последом
За светлым духом, чтоб разумным бредом
Вновь ожило все, что в пластах мертво?
Бред
Лежал в бреду я и в жару.
Мне чудилось, что на пиру
Мой череп, спаянный кольцом,
Наполнен был цветным вином
Мне чудилось, что на пиру
Мой череп, спаянный кольцом,
Наполнен был цветным вином
Найденыш
Пришел солдат домой с войны,
Глядит: в печи огонь горит,
Стол чистой скатертью накрыт,
Чрез край квашни текут блины,
Глядит: в печи огонь горит,
Стол чистой скатертью накрыт,
Чрез край квашни текут блины,
Все прошлое нам кажется лишь сном
Все прошлое нам кажется лишь сном,
Все будущее — лишь мечтою дальней,
И только в настоящем мы живем
Мгновенной жизнью, полной и реальной.
Все будущее — лишь мечтою дальней,
И только в настоящем мы живем
Мгновенной жизнью, полной и реальной.
Прощание
Не забыть нам, как когда-то
Против здания тюрьмы
У ворот военкомата
Целый день прощались мы.
Против здания тюрьмы
У ворот военкомата
Целый день прощались мы.
Цветник
Когда пред ночью в огненные кольца
Оправлен череп, выпитый тоской,-
Я вспомню старика народовольца,
Привратника на бойне городской.
Оправлен череп, выпитый тоской,-
Я вспомню старика народовольца,
Привратника на бойне городской.
Махайродусы
Корнями двух клыков и челюстей громадных
Оттиснув жидкий мозг в глубь плоской головы,
О махайродусы, владели сушей вы
В третичные века гигантских травоядных.
Оттиснув жидкий мозг в глубь плоской головы,
О махайродусы, владели сушей вы
В третичные века гигантских травоядных.
Южная красавица
Ночь такая, как будто на лодке
Золотистым сияньем весла
Одесситка, южанка в пилотке,
К Ланжерону меня довезла.
Золотистым сияньем весла
Одесситка, южанка в пилотке,
К Ланжерону меня довезла.
Верхом
Я вновь верхом в пространствах, взрытых
Плугами солнцу и ветрам,
И слышу предзакатный гам
Грачей прожорливых, несытых.
Плугами солнцу и ветрам,
И слышу предзакатный гам
Грачей прожорливых, несытых.